«Я твёрдо знал, что очень скоро должен погибнуть, что не могу не погибнуть»
В июле 1921 года в одесскую милицию пришёл крепко сложенный юноша интеллигентного вида. При заполнении анкеты в графе «Причины поступления на службу» он аккуратным почерком вчерашнего гимназиста вывел: «Интерес к сыскному делу», – после чего был определён оперативным сотрудником в отдел уголовного розыска.
Рассказывает заслуженный работник культуры Российской Федерации Игорь Софронов.
Звали новоявленного сыщика Евгением Катаевым. О том, что несколько месяцев назад он вышел из тюрьмы, никому из сослуживцев молодой человек рассказывать не стал…
Заговорщик поневоле
Евгений появился на свет в ноябре 1902 года и стал вторым ребёнком в семье Петра Васильевича и Евгении Ивановны Катаевых, проживших в это время в Одессе. Оба супруга были образованными людьми (он с медалью закончил историко-филологический факультет Новороссийского университета, она – дочь генерала, с отличием завершившая обучение в Одесской консерватории по классу фортепиано), поэтому сил и средств на образование детей не жалели.
Проявить таланты, заложенные в них природой и развитые родителями, Валентину и Евгению Катаевым не помешали ни войны, ни революции, щедро выпадавшие в первой половине ХХ века на долю России. Оба остались в её истории, прежде всего, как выдающиеся писатели, хотя поначалу области их деятельности находились далеко от литературного творчества.
Валентин – старший из братьев – в 1915 году с гимназической скамьи сбежал на фронт, где за три года боёв личной доблестью заслужил два Георгиевских креста, офицерские погоны и Анненское оружие (саблю с красно-белым темляком и надписью «За храбрость» на эфесе). В Гражданскую воевал в Белой армии – командовал орудийной башней на лёгком бронепоезде «Новороссия».
Это ему и припомнили, заключив в 1920-м вместе с почти сотней бывших офицеров в одесскую тюрьму по делу о контрреволюционном заговоре. Заодно с ним – просто как член семьи «заговорщика» – в застенках очутился и Евгений, которому тогда едва исполнилось восемнадцать. И лишь поручительство одного из руководителей Одесской ГубЧК, когда-то посещавшего вместе с Валентином гимназические литературные кружки, спасло братьев Катаевых от большой беды.
Оказавшись на воле, старший спешно покинул родной город, перебрался в Москву и занялся журналистикой, начав тем самым восхождение к высотам писательской славы, званиям лауреата Сталинской премии и Героя Социалистического Труда.
А младший, поработав какое-то время репортёром Южного отделения Российского телеграфного агентства (ЮгРОСТА), летом 1921 года переступил порог управления Одесской уездной милиции.
Бесстрашный опер
Одесса и её окрестности в начале 1920-х годов – места небывалого разгула бандитизма: милицейские сводки тогда за сутки фиксировали до десяти вооружённых налётов, от 20 до 30 краж и ограблений, от 5 до 15 убийств. По некоторым данным, из 200 тысяч человек, населявших город в то время, около 40 тысяч одесситов в той или иной степени были причастны к деятельности банд и воровских шаек.
На участке, за который отвечал агент угрозыска Евгений Катаев, находилось несколько поселений немецких колонистов, расположенных неподалёку от Одессы. Среди них самым злачным местом считалось село Мангейм. Работу в нём, помимо всего прочего, осложняла крайняя закрытость общества, где к любому чужаку относились настороженно и не спешили делиться какой-либо информацией. К тому же немецкие поселенцы сами, как выяснилось со временем, оказались не без греха: сотрудничали с контрабандистами, укрывали бывших белогвардейцев и петлюровцев, оставивших борьбу за идею и сбивавшихся в довольно крупные отряды, промышлявшие банальным разбоем на железных дорогах. Так что молодому оперу и его коллегам работы хватало.
Много позже, уже будучи известным в СССР и за его пределами писателем и сценаристом, Евгений Петрович с присущим ему юмором напишет: «Первым моим литературным произведением стал протокол осмотра трупа неизвестного мужчины». Но тогда, летом 1921 года, сотруднику одесского угрозыска Женьке Катаеву было не до смеха – практически ежедневно происходили выезды на место преступления, погони и перестрелки.
Через два года он станет одним из лучших сыскарей приморского города, на его счету будет более 40 раскрытых уголовных дел, в том числе задержание шайки конокрадов во главе с бывшим казачьим офицером Константином Орловым, поимка группы контрабандистов Алоиза Шмальца, ликвидация банды Мишки Штока вместе с её предводителем. Всего в личном деле оперативного сотрудника Одесского угрозыска Евгения Катаева будет записано около 20 благодарностей от начальства за обезвреженных преступников, а за участие в разгроме вооружённой банды, орудовавшей в соседней Николаевской губернии, его наградят именными серебряными часами.
«Я тогда считал, что жить мне оставалось дня три-четыре. Ну, максимум, неделю. Привык к этой мысли и никогда не строил никаких планов. Я твёрдо знал, что очень скоро должен погибнуть, что не могу не погибнуть», – напишет Евгений Петрович, спустя много лет. Но его службу в уголовном розыске прервал не бандитский выстрел.
Друг в беде не бросит
Случилось так, что одноклассником Евгения Катаева по одесской гимназии стал некто Сашка Козачинский. Мальчишки, сидевшие за одной партой, быстро сдружились, после уроков зачитывались одними и теми же книгами, из которых отдавали предпочтение «индейским» романам Фенимора Купера. Под их влиянием и совершили обряд «кровного братания»: разрезав ладони, пожали друг другу руки и поклялись в вечной дружбе.
В начале 1920-х оба стали служить в Одесском уголовном розыске, но в разных его подразделениях. А через какое-то время опер Александр Козачинский изменил революционной клятве и стал бандитом. Да не просто рядовым налётчиком, а главарём одной из самых дерзких шаек, почти год грабившей поезда, заготовительные конторы и жирующих нэпманов. После того, как он с подельниками угнал почти полсотни лошадей, принадлежавших 51-й дивизии Красной Армии, за банду взялись всерьёз: на Староконном рынке Одессы, где удачливые грабители намеревались продать табун бессарабским цыганам, была устроена облава.
Предводитель бандитов, уходивший от погони по крышам, юркнул в чердачное окно и замер за печной трубой. Достав из-за пояса револьвер, он, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, вытянул руку в сторону оконного проёма. В этот миг в нём показалась фигура преследовавшего его оперативника. Тот, ослеплённый темнотой, но заметивший смутный силуэт, тоже выбросил вперёд руку с «наганом». Пистолетные стволы практически упирались в грудь бандита и милиционера. И в этот миг они узнали друг друга!..
Суд над Александром Козачинским, первым опустившим револьвер и позволившим себя арестовать, состоялся в сентябре 1923 года. Он и ещё двое ближайших его подельников были приговорены к высшей мере наказания, остальные захваченные члены банды получили длительные сроки заключения. Сотрудник уголовного розыска Евгений Катаев сначала вёл это дело в качестве дознавателя, а затем… сделал всё возможное для подачи апелляции, пересмотра дела и замены расстрела на пребывание в тюрьме.
После того, как смертный приговор его «кровному брату» был отменён, Евгений Катаев подал заявление об увольнении из уголовного розыска, оставил службу в милиции и перебрался в Москву, куда его уже давно звал старший брат. В столице, работая в редакциях газеты «Гудок» и нескольких журналах, Евгений Петрович быстро приобрёл известность как один из самых одарённых советских фельетонистов и сатириков.
Александр Козачинский вышел по амнистии в 1925 году. Вскоре и он оказался в Москве, где по совету Евгения Катаева тоже решил стать журналистом. У него оказалось бойкое перо, и если бы не стремительно прогрессирующий туберкулёз, неизвестно, каких высот он смог бы достичь на литературном поприще. Несколько рассказов, водевиль «Могучее средство» и повесть «Зелёный фургон», обессмертившая его имя, – вот и всё, что он успел создать как писатель.
К слову, именно в этой провести, несколько раз экранизированной в нашей стране, Александр Владимирович вывел себя в качестве конокрада Красавчика, а своего лучшего друга Евгения Катаева – в образе начальника уездной милиции Володи Патрикеева.
«Папа» Остапа
Летом 1927 года, во время командировки в Крым и на Кавказ сотрудников редакции газеты «Гудок» и журнала «Красный перец» Евгения Катаева и Ильи Ильфа, родился один из самых ярких творческих тандемов за всю историю мировой и отечественной литературы – писательский дуэт Ильф и Петров. Следует сказать, что псевдоним Евгений Петрович взял себе для того, чтобы его не путали со старшим братом, выпустившим к этому времени уже несколько повестей и романов.
В августе друзья приступили к написанию сатирического романа «12 стульев», и к концу года завершили рукопись. С января по июль 1928-го отдельными главами она печаталась в литературном журнале «Тридцать дней», по мере их публикации поднимая авторов к вершинам творческой славы. Придуманный ими великий комбинатор Остап Бендер надолго стал одним из любимых литературных героев для многих думающих людей из разных социальных слоёв советского общества.
Он был настолько обожаем читателями, что, по их многочисленным просьбам, Ильф и Петров были вынуждены «воскресить» сына турецкоподданного в своём следующем романе «Золотой телёнок», который они завершили в 1931 году. Однако после первых журнальных публикаций глав этого романа цензура признала его «пасквилем на советскую действительность», поэтому отдельной книгой продолжение приключений Остапа Бендера вышли лишь в 1934-м, да и то со значительными сокращениями.
Последней совместной работой творческого дуэта стала серия путевых очерков «Одноэтажная Америка», написанных Евгением Петровичем и Ильёй Арнольдовичем по итогам их поездки в 1935 году в США, куда они отправились в качестве специальных корреспондентов газеты «Правда».
Мало кто знает, что Ильф и Петров совместно создавали не только романы, но и киносценарии, причём как к отечественным, так и к зарубежным фильмам. Их первыми работами в этой области стали сценарии к комедиям «Праздник святого Иоргена» режиссёра Якова Протазанова, и «Чёрный барак», снятый Николаем Горчаковым и Михаилом Яншиным. В 1933 году во время путешествия по Европе по заказу французской кинофирмы «Софар» Ильф и Петров за двенадцать дней сочинили сценарий для одного из первых европейских звуковых фильмов.
Вершиной же их творчества как сценаристов стала, безусловно, пьеса «Под куполом цирка», написанная в 1933 году по заданию Московского мюзик-холла. Она получилась настолько удачной, что спустя три года режиссёр Григорий Александров снял по ней музыкальную комедию «Цирк», ставшую классикой советского кинематографа. Увы, он позволил себе внести такие существенные изменения в сценарий, что Ильф и Петров потребовали убрать свои фамилии из титров, заявив, что они писали комедию, а на экраны вышла мелодрама…
Остаётся добавить, что уже в 1943 году в Алма-Ате, куда были эвакуированы многие советские киностудии, был снят фильм «Воздушный извозчик», сценарий к которому Евгений Петрович написал на основе впечатлений от своих фронтовых командировок и успел закончить незадолго до гибели…
Военкор Совинформбюро
Летом 1941 года Катаев-младший, возглавлявший в то время редакцию журнала «Огонёк», отправил жену с детьми в эвакуацию и перебрался в гостиницу «Москва», превратившуюся после начала войны в своеобразное общежитие для советских и иностранных журналистов, аккредитованных в СССР. Там же обосновался и старший брат Валентин, вместе с которым Евгений Петрович теперь трудился военкором в Советском информационном бюро.
К тому времени у него был уже солидный опыт работы журналистом, в том числе и военным: с начала 1930-х годов он, помимо написания романов и киносценариев, трудился собкором ряда центральных газет, периодически выполняя задания редакций по освещению тех или иных важных событий. Так, летом 1930 года он посетил строительство Турксиба в Средней Азии, в сентябре 1931-го был командирован на масштабные учения Красной Армии в Белорусский военный округ. В 1933 году в составе группы журналистов и художников принимал участие в заграничном походе эскадры Черноморского флота, корабли которой посещали с дружественными визитами Турцию, Грецию и Италию. Позднее совершил ряд поездок на Карельский перешеек, где части Красной Армии в тяжелейших условиях прогрызали финскую оборону во время «зимней войны» 1939/40 годов.
И после начала гитлеровского вторжения он надел военную форму, часто и подолгу бывал в командировках на фронтах, откуда привозил репортажи и аналитические материалы для газет «Правда» и «Красная звезда», своего родного журнала «Огонёк», американского газетного агентства NANA (North American Newspaper Alliance). И где не раз подвергался смертельной опасности, попадая под артобстрелы и авианалёты. В одной из поездок на передовую под Малоярославцем был сильно контужен, после чего на время практически потерял речь, а после выздоровления с трудом мог ходить.
Летом 1942 года, едва возвратившись с Северного фронта, он решил побывать в истекающем кровью Севастополе, чтобы написать о его защитниках. Друзья настойчиво отговаривали его от этой затеи: уже было ясно, что город обречён, прорваться туда морем очень сложно, а вырваться обратно – практически невозможно. Но Катаев настоял на своём, прибыл в Новороссийск и, получив разрешение от командования флота, поднялся на борт лидера эсминцев «Ташкент», готовившегося к очередному прорыву на полуостров.
На рассвете 26 июня, вспенив воду за кормой, эсминец взял курс на Севастополь. На нём, кроме команды, находились 944 морских пехотинца, боеприпасы, медикаменты – всё, что «большая земля» ещё могла прислать на помощь погибавшему гарнизону главной военно-морской базы Черноморского флота. «Ташкент» стал последним кораблём, пробившимся в блокированный город через огонь береговых батарей и непрерывные атаки с воздуха.
Приняв на борт почти 2000 раненых и 86 уцелевших фрагментов панорамы Ф.А. Рубо «Оборона Севастополя 1854–1855 годов», корабль ранним утром 27 июня отвалил от причальной стенки. Около пяти часов в открытом море он был обнаружен самолётом-разведчиком противника, после чего непрерывно подвергался атакам с воздуха.
Всего на эсминец было сброшено 336 авиабомб. У него разошлись швы на корпусе, осколками были повреждены все механизмы и палубные надстройки, корабль с минимальной скоростью шёл в полузатопленном состоянии. Раненых перегрузили на подошедшие торпедные катера, а команда эсминца ещё двое суток боролась за живучесть, пока «Ташкент» своим ходом добирался до Новороссийска.
Всё это время Евгений Петрович Катаев, получивший лёгкую контузию, но отказавшийся от эвакуации, находился на эсминце и помогал морякам спасать корабль. Обо всём увиденном он собирался рассказать в своих материалах, уже делая наброски в блокнотах и бережно складывая их в полевую сумку.
2 июля 1942 года военно-транспортный «Дуглас», на котором находилось несколько фронтовых журналистов, вылетел из Краснодара в Москву. В Ростовской области самолёт, чтобы избежать встречи с немецкими истребителями, ушёл на предельно малую высоту и врезался в курган.
В числе жертв авиакатастрофы оказался и собственный корреспондент Совинформбюро подполковник Евгений Катаев.
Фото из открытых источников
Рассказывает заслуженный работник культуры Российской Федерации Игорь Софронов.
Звали новоявленного сыщика Евгением Катаевым. О том, что несколько месяцев назад он вышел из тюрьмы, никому из сослуживцев молодой человек рассказывать не стал…
Заговорщик поневоле
Евгений появился на свет в ноябре 1902 года и стал вторым ребёнком в семье Петра Васильевича и Евгении Ивановны Катаевых, проживших в это время в Одессе. Оба супруга были образованными людьми (он с медалью закончил историко-филологический факультет Новороссийского университета, она – дочь генерала, с отличием завершившая обучение в Одесской консерватории по классу фортепиано), поэтому сил и средств на образование детей не жалели.
Проявить таланты, заложенные в них природой и развитые родителями, Валентину и Евгению Катаевым не помешали ни войны, ни революции, щедро выпадавшие в первой половине ХХ века на долю России. Оба остались в её истории, прежде всего, как выдающиеся писатели, хотя поначалу области их деятельности находились далеко от литературного творчества.
Валентин – старший из братьев – в 1915 году с гимназической скамьи сбежал на фронт, где за три года боёв личной доблестью заслужил два Георгиевских креста, офицерские погоны и Анненское оружие (саблю с красно-белым темляком и надписью «За храбрость» на эфесе). В Гражданскую воевал в Белой армии – командовал орудийной башней на лёгком бронепоезде «Новороссия».
Это ему и припомнили, заключив в 1920-м вместе с почти сотней бывших офицеров в одесскую тюрьму по делу о контрреволюционном заговоре. Заодно с ним – просто как член семьи «заговорщика» – в застенках очутился и Евгений, которому тогда едва исполнилось восемнадцать. И лишь поручительство одного из руководителей Одесской ГубЧК, когда-то посещавшего вместе с Валентином гимназические литературные кружки, спасло братьев Катаевых от большой беды.
Оказавшись на воле, старший спешно покинул родной город, перебрался в Москву и занялся журналистикой, начав тем самым восхождение к высотам писательской славы, званиям лауреата Сталинской премии и Героя Социалистического Труда.
А младший, поработав какое-то время репортёром Южного отделения Российского телеграфного агентства (ЮгРОСТА), летом 1921 года переступил порог управления Одесской уездной милиции.
Бесстрашный опер
Одесса и её окрестности в начале 1920-х годов – места небывалого разгула бандитизма: милицейские сводки тогда за сутки фиксировали до десяти вооружённых налётов, от 20 до 30 краж и ограблений, от 5 до 15 убийств. По некоторым данным, из 200 тысяч человек, населявших город в то время, около 40 тысяч одесситов в той или иной степени были причастны к деятельности банд и воровских шаек.
На участке, за который отвечал агент угрозыска Евгений Катаев, находилось несколько поселений немецких колонистов, расположенных неподалёку от Одессы. Среди них самым злачным местом считалось село Мангейм. Работу в нём, помимо всего прочего, осложняла крайняя закрытость общества, где к любому чужаку относились настороженно и не спешили делиться какой-либо информацией. К тому же немецкие поселенцы сами, как выяснилось со временем, оказались не без греха: сотрудничали с контрабандистами, укрывали бывших белогвардейцев и петлюровцев, оставивших борьбу за идею и сбивавшихся в довольно крупные отряды, промышлявшие банальным разбоем на железных дорогах. Так что молодому оперу и его коллегам работы хватало.
Много позже, уже будучи известным в СССР и за его пределами писателем и сценаристом, Евгений Петрович с присущим ему юмором напишет: «Первым моим литературным произведением стал протокол осмотра трупа неизвестного мужчины». Но тогда, летом 1921 года, сотруднику одесского угрозыска Женьке Катаеву было не до смеха – практически ежедневно происходили выезды на место преступления, погони и перестрелки.
Через два года он станет одним из лучших сыскарей приморского города, на его счету будет более 40 раскрытых уголовных дел, в том числе задержание шайки конокрадов во главе с бывшим казачьим офицером Константином Орловым, поимка группы контрабандистов Алоиза Шмальца, ликвидация банды Мишки Штока вместе с её предводителем. Всего в личном деле оперативного сотрудника Одесского угрозыска Евгения Катаева будет записано около 20 благодарностей от начальства за обезвреженных преступников, а за участие в разгроме вооружённой банды, орудовавшей в соседней Николаевской губернии, его наградят именными серебряными часами.
«Я тогда считал, что жить мне оставалось дня три-четыре. Ну, максимум, неделю. Привык к этой мысли и никогда не строил никаких планов. Я твёрдо знал, что очень скоро должен погибнуть, что не могу не погибнуть», – напишет Евгений Петрович, спустя много лет. Но его службу в уголовном розыске прервал не бандитский выстрел.
Друг в беде не бросит
Случилось так, что одноклассником Евгения Катаева по одесской гимназии стал некто Сашка Козачинский. Мальчишки, сидевшие за одной партой, быстро сдружились, после уроков зачитывались одними и теми же книгами, из которых отдавали предпочтение «индейским» романам Фенимора Купера. Под их влиянием и совершили обряд «кровного братания»: разрезав ладони, пожали друг другу руки и поклялись в вечной дружбе.
В начале 1920-х оба стали служить в Одесском уголовном розыске, но в разных его подразделениях. А через какое-то время опер Александр Козачинский изменил революционной клятве и стал бандитом. Да не просто рядовым налётчиком, а главарём одной из самых дерзких шаек, почти год грабившей поезда, заготовительные конторы и жирующих нэпманов. После того, как он с подельниками угнал почти полсотни лошадей, принадлежавших 51-й дивизии Красной Армии, за банду взялись всерьёз: на Староконном рынке Одессы, где удачливые грабители намеревались продать табун бессарабским цыганам, была устроена облава.
Предводитель бандитов, уходивший от погони по крышам, юркнул в чердачное окно и замер за печной трубой. Достав из-за пояса револьвер, он, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, вытянул руку в сторону оконного проёма. В этот миг в нём показалась фигура преследовавшего его оперативника. Тот, ослеплённый темнотой, но заметивший смутный силуэт, тоже выбросил вперёд руку с «наганом». Пистолетные стволы практически упирались в грудь бандита и милиционера. И в этот миг они узнали друг друга!..
Суд над Александром Козачинским, первым опустившим револьвер и позволившим себя арестовать, состоялся в сентябре 1923 года. Он и ещё двое ближайших его подельников были приговорены к высшей мере наказания, остальные захваченные члены банды получили длительные сроки заключения. Сотрудник уголовного розыска Евгений Катаев сначала вёл это дело в качестве дознавателя, а затем… сделал всё возможное для подачи апелляции, пересмотра дела и замены расстрела на пребывание в тюрьме.
После того, как смертный приговор его «кровному брату» был отменён, Евгений Катаев подал заявление об увольнении из уголовного розыска, оставил службу в милиции и перебрался в Москву, куда его уже давно звал старший брат. В столице, работая в редакциях газеты «Гудок» и нескольких журналах, Евгений Петрович быстро приобрёл известность как один из самых одарённых советских фельетонистов и сатириков.
Александр Козачинский вышел по амнистии в 1925 году. Вскоре и он оказался в Москве, где по совету Евгения Катаева тоже решил стать журналистом. У него оказалось бойкое перо, и если бы не стремительно прогрессирующий туберкулёз, неизвестно, каких высот он смог бы достичь на литературном поприще. Несколько рассказов, водевиль «Могучее средство» и повесть «Зелёный фургон», обессмертившая его имя, – вот и всё, что он успел создать как писатель.
К слову, именно в этой провести, несколько раз экранизированной в нашей стране, Александр Владимирович вывел себя в качестве конокрада Красавчика, а своего лучшего друга Евгения Катаева – в образе начальника уездной милиции Володи Патрикеева.
«Папа» Остапа
Летом 1927 года, во время командировки в Крым и на Кавказ сотрудников редакции газеты «Гудок» и журнала «Красный перец» Евгения Катаева и Ильи Ильфа, родился один из самых ярких творческих тандемов за всю историю мировой и отечественной литературы – писательский дуэт Ильф и Петров. Следует сказать, что псевдоним Евгений Петрович взял себе для того, чтобы его не путали со старшим братом, выпустившим к этому времени уже несколько повестей и романов.
В августе друзья приступили к написанию сатирического романа «12 стульев», и к концу года завершили рукопись. С января по июль 1928-го отдельными главами она печаталась в литературном журнале «Тридцать дней», по мере их публикации поднимая авторов к вершинам творческой славы. Придуманный ими великий комбинатор Остап Бендер надолго стал одним из любимых литературных героев для многих думающих людей из разных социальных слоёв советского общества.
Он был настолько обожаем читателями, что, по их многочисленным просьбам, Ильф и Петров были вынуждены «воскресить» сына турецкоподданного в своём следующем романе «Золотой телёнок», который они завершили в 1931 году. Однако после первых журнальных публикаций глав этого романа цензура признала его «пасквилем на советскую действительность», поэтому отдельной книгой продолжение приключений Остапа Бендера вышли лишь в 1934-м, да и то со значительными сокращениями.
Последней совместной работой творческого дуэта стала серия путевых очерков «Одноэтажная Америка», написанных Евгением Петровичем и Ильёй Арнольдовичем по итогам их поездки в 1935 году в США, куда они отправились в качестве специальных корреспондентов газеты «Правда».
Мало кто знает, что Ильф и Петров совместно создавали не только романы, но и киносценарии, причём как к отечественным, так и к зарубежным фильмам. Их первыми работами в этой области стали сценарии к комедиям «Праздник святого Иоргена» режиссёра Якова Протазанова, и «Чёрный барак», снятый Николаем Горчаковым и Михаилом Яншиным. В 1933 году во время путешествия по Европе по заказу французской кинофирмы «Софар» Ильф и Петров за двенадцать дней сочинили сценарий для одного из первых европейских звуковых фильмов.
Вершиной же их творчества как сценаристов стала, безусловно, пьеса «Под куполом цирка», написанная в 1933 году по заданию Московского мюзик-холла. Она получилась настолько удачной, что спустя три года режиссёр Григорий Александров снял по ней музыкальную комедию «Цирк», ставшую классикой советского кинематографа. Увы, он позволил себе внести такие существенные изменения в сценарий, что Ильф и Петров потребовали убрать свои фамилии из титров, заявив, что они писали комедию, а на экраны вышла мелодрама…
Остаётся добавить, что уже в 1943 году в Алма-Ате, куда были эвакуированы многие советские киностудии, был снят фильм «Воздушный извозчик», сценарий к которому Евгений Петрович написал на основе впечатлений от своих фронтовых командировок и успел закончить незадолго до гибели…
Военкор Совинформбюро
Летом 1941 года Катаев-младший, возглавлявший в то время редакцию журнала «Огонёк», отправил жену с детьми в эвакуацию и перебрался в гостиницу «Москва», превратившуюся после начала войны в своеобразное общежитие для советских и иностранных журналистов, аккредитованных в СССР. Там же обосновался и старший брат Валентин, вместе с которым Евгений Петрович теперь трудился военкором в Советском информационном бюро.
К тому времени у него был уже солидный опыт работы журналистом, в том числе и военным: с начала 1930-х годов он, помимо написания романов и киносценариев, трудился собкором ряда центральных газет, периодически выполняя задания редакций по освещению тех или иных важных событий. Так, летом 1930 года он посетил строительство Турксиба в Средней Азии, в сентябре 1931-го был командирован на масштабные учения Красной Армии в Белорусский военный округ. В 1933 году в составе группы журналистов и художников принимал участие в заграничном походе эскадры Черноморского флота, корабли которой посещали с дружественными визитами Турцию, Грецию и Италию. Позднее совершил ряд поездок на Карельский перешеек, где части Красной Армии в тяжелейших условиях прогрызали финскую оборону во время «зимней войны» 1939/40 годов.
И после начала гитлеровского вторжения он надел военную форму, часто и подолгу бывал в командировках на фронтах, откуда привозил репортажи и аналитические материалы для газет «Правда» и «Красная звезда», своего родного журнала «Огонёк», американского газетного агентства NANA (North American Newspaper Alliance). И где не раз подвергался смертельной опасности, попадая под артобстрелы и авианалёты. В одной из поездок на передовую под Малоярославцем был сильно контужен, после чего на время практически потерял речь, а после выздоровления с трудом мог ходить.
Летом 1942 года, едва возвратившись с Северного фронта, он решил побывать в истекающем кровью Севастополе, чтобы написать о его защитниках. Друзья настойчиво отговаривали его от этой затеи: уже было ясно, что город обречён, прорваться туда морем очень сложно, а вырваться обратно – практически невозможно. Но Катаев настоял на своём, прибыл в Новороссийск и, получив разрешение от командования флота, поднялся на борт лидера эсминцев «Ташкент», готовившегося к очередному прорыву на полуостров.
На рассвете 26 июня, вспенив воду за кормой, эсминец взял курс на Севастополь. На нём, кроме команды, находились 944 морских пехотинца, боеприпасы, медикаменты – всё, что «большая земля» ещё могла прислать на помощь погибавшему гарнизону главной военно-морской базы Черноморского флота. «Ташкент» стал последним кораблём, пробившимся в блокированный город через огонь береговых батарей и непрерывные атаки с воздуха.
Приняв на борт почти 2000 раненых и 86 уцелевших фрагментов панорамы Ф.А. Рубо «Оборона Севастополя 1854–1855 годов», корабль ранним утром 27 июня отвалил от причальной стенки. Около пяти часов в открытом море он был обнаружен самолётом-разведчиком противника, после чего непрерывно подвергался атакам с воздуха.
Всего на эсминец было сброшено 336 авиабомб. У него разошлись швы на корпусе, осколками были повреждены все механизмы и палубные надстройки, корабль с минимальной скоростью шёл в полузатопленном состоянии. Раненых перегрузили на подошедшие торпедные катера, а команда эсминца ещё двое суток боролась за живучесть, пока «Ташкент» своим ходом добирался до Новороссийска.
Всё это время Евгений Петрович Катаев, получивший лёгкую контузию, но отказавшийся от эвакуации, находился на эсминце и помогал морякам спасать корабль. Обо всём увиденном он собирался рассказать в своих материалах, уже делая наброски в блокнотах и бережно складывая их в полевую сумку.
2 июля 1942 года военно-транспортный «Дуглас», на котором находилось несколько фронтовых журналистов, вылетел из Краснодара в Москву. В Ростовской области самолёт, чтобы избежать встречи с немецкими истребителями, ушёл на предельно малую высоту и врезался в курган.
В числе жертв авиакатастрофы оказался и собственный корреспондент Совинформбюро подполковник Евгений Катаев.
Фото из открытых источников
Военкор Е.П. Катаев на Карельском перешейке
Военкоры К. Симонов и Е. Катаев, лето 1942 года
Е.П. Катаев на борту Ташкента, последний снимок
Е.П. Катаев
Евгений и Валентин Катаевы
Евгений Катаев
Лидер Ташкент в море
Лидер Ташкент отражает атаку немецких бомбардировщиков. Художник Андрей Лубянов
Некролог
Петр Васильевич Катаев с сыновьями Валентином и Евгением
Прапорщик Валентин Катаев, 1916 год
Сборник фронтовых репортажей Е.П. Катаева
Сотрудники одесской милиции, 1920-е годы
