Время было беспокойное. Несмотря на подавление мятежа, продолжали греметь выстрелы и взрывы, лилась кровь. Жертвами террористов становились люди в погонах. Только в 1907-м были убиты 1 231, ранены 1 284 военных и полицейских.

Среди жандармских и полицейских чинов МВД имперской России хватало достойных офицеров, у которых есть чему поучиться и нынешнему поколению сотрудников правоохранительных органов. Несмотря на столетия забвения и попытки очернить их имена, нет оснований усомниться в честности, порядочности тех, кто канул в Лету, сохранив чистоту мундира.

Полицейский от артиллерии

К таким людям можно отнести генерал-майора Отдельного корпуса жандармов Михаила Фридриховича фон Котена. Несмотря на определённо нерусские корни, он до конца дней оставался искренним патриотом России и глубоко преданным службе человеком.

Его биография типична для отпрыска знатной, но небогатой дворянской семьи потомственных военных, имевших шведские корни. Родился он в Виленской губернии в 1870 году и по достижении соответствующего возраста был принят в Полоцкий кадетский корпус. После успешного его завершения поступил в 1-е Павловское военное училище и, показав отличные знания, далее продолжил учёбу в Николаевской академии Генштаба. Её он окончил в 1899 году, как тогда писали, «по первому разряду». Армейская служба молодого офицера, выбравшего стезю артиллериста, обещала быть безоблачной и… мирной. Ведь рос и учился он во времена Александра Третьего, прозванного в народе Миротворцем.

Дослужившись до помощника старшего адъютанта Артиллерийского управления Виленского военного округа, ротмистр фон Котен накануне Русско-японской войны был переведён в распоряжение Санкт-Петербургского градоначальника, подчинявшегося МВД. Оставаясь на хорошем счету, офицер всё-таки выбрал куда менее спокойную, полицейскую службу, казавшуюся ему более живой и интересной, чем армейская рутина.

Согласно поданному рапорту он был определён в Отдельный корпус жандармов. Сюда стремились попасть многие, но далеко не всем удавалось примерить голубой мундир. Вот и молодому ротмистру необходимо было не только сдать экзамены, но прежде пройти всестороннюю проверку, показав себя в деле.

Сомнительный карьеризм

Такая возможность вскоре представилась. Когда в январе 1905 года грянула так называемая Первая русская революция, начавшаяся со столкновения демонстрантов с войсками и полицией, фон Котен, оставаясь без должности, считался прикомандированным. Но это не помешало ему принять активное участие в мероприятиях сначала по предотвращению, а затем и недопущению дальнейшего кровопролития в Тверской губернии.

Служебное рвение было замечено, и в марте того же года его перевели в Санкт-Петербургское губернское жандармское управление (ГЖУ), которое также подчинялось градоначальнику. Им тогда как раз стал «гроза революционеров» генерал Дмитрий Трепов.

В столичной полиции и жандармерии служили опытнейшие офицеры. Во многом благодаря их грамотным действиям, распорядительности и решительности Трепова, революционные беспорядки в Питере быстро сошли на нет, а зачинщики были локализованы. Чего нельзя сказать о Москве, где в декабре 1905 года при попустительстве властей уличные беспорядки и столкновения с правоохранителями скоро переросли в вооружённый мятеж.

Туда вскоре и назначили фон Котена на должность заместителя начальника Московского охранного отделения Департамента полиции МВД, а в апреле 1907-го он его возглавил.

Московский генерал-губернатор генерал-лейтенант Сергей Гершельман считал фон Котена «блестящим руководителем», который воспитывал в своих подчинённых преданность работе и «корпоративистский дух».

Время было беспокойное. Несмотря на подавление мятежа, продолжали греметь выстрелы и взрывы, лилась кровь. Жертвами террористов становились люди в погонах. Только в 1907-м были убиты 1 231, ранены 1 284 военных и сотрудников МВД.

Серьёзный барьер на пути экстремизма новый начальник увидел в усилении работы службы наружного наблюдения, получившей в Москве наибольшее распространение. Лично им была разработана и внедрена методика обучения филёров, дававшая очень неплохие результаты. Он сам не только экзаменовал кандидатов, но и проводил с ними занятия, не скупился на поощрения лучших из них.

Фон Котен не прятался за спинами подчинённых. При необходимости принимал деятельное участие в задержании и ликвидации особо опасных государственных преступников.

Пожарный антитеррор

В воспоминаниях его сослуживцев – сам Михаил Фридрихович мемуаров не оставил – сохранилось описание одной из таких операций.

13 декабря 1908 года фон Котен распорядился произвести обыски в Мытищинском и Лосиноостровском районах тогдашнего Подмосковья, где по известным адресам могли скрываться боевики. В одном из домов наряд полиции во главе с жандармским офицером подвергся нападению двух человек. Во время перестрелки один из них был легко ранен и задержан. Другой же, воспользовавшись моментом, проник на чердак, где забаррикадировался. Заняв удобное положение, он держал под прицелом полицейских, отказываясь сдаваться.

На звук выстрелов по адресу прибыл патрулировавший соседнюю улицу жандармский корнет со стражником. Они попытались прорваться наверх, но были сражены меткими выстрелами. Офицер получил лёгкое ранение в лицо, стражник – тяжёлое в живот, от которого вскоре скончался.

Узнав о неудачном ходе событий, начальник отделения с подкреплением немедленно выехал по адресу и возглавил операцию. На предложение сдаться злоумышленник ответил отказом и выстрелами.

Особых подразделений, оснащённых спецсредствами и оружием, тогда не было, поэтому оставалось только рисковать собой. Фон Котен приказал прорубить потолок. В надежде, что этим отвлекут террориста, он одновременно попытался незаметно проникнуть на чердак с другой стороны, однако был ранен в плечо. Пулю в грудь получил и его помощник – подполковник Пастрюлин.

Перед тем как их увезла карета скорой помощи, руководитель операции отдал команду вызвать пожарных. Стояли морозы, и брандмейстеры стали заливать чердак холодной водой, выживая полураздетого террориста наружу. Понадобилось ещё несколько метких выстрелов, чтобы тот оказался поверженным. В убитом опознали известного анархиста Розанова, давно находившегося в розыске за убийство нескольких полицейских.

За участие в этой операции фон Котен был награждён орденом Святого Станислава 2-й степени, распоряжением министра внутренних дел Петра Столыпина его премировали денежным пособием в размере тысячи рублей.

Для полноценного выздоровления раненому предложили лечение за границей. Но на самом деле наряду с медпроцедурами ему поручалось выполнение деликатного и ответственного служебного задания, связанного с налаживанием агентурных связей имперского МВД за рубежом.

Парле ву франсе?

Но при выполнении этих задач фон Котен был ранен вторично, двойным агентом Мойшей Рипсом, покусившимся на убийство жандармского офицера на конспиративной квартире в Париже. Местная пресса тут же подняла шум, мол, царская охранка свободно орудует под носом у спецслужб Франции, словно забыв, что пострадал находящийся на излечении сотрудник МВД дружественной державы!

Дело дошло до суда. Российский офицер вёл себя достойно, не скомпрометировав ничем ведомство и не нанеся ущерба интересам Родины. Он хоть и выступал потерпевшим, но оппоненты не оставляли попыток опорочить его и дискредитировать, инкриминируя не только якобы провоцирование Рипса, но и доведение до самоубийства одного из российских эмигрантов. Адвокат «двойника» договорился до того, что обвинил фон Котена в покушении на жизнь французского премьера Клемансо. Как видно, приступы русофобии у европейских партнёров России случались ещё тогда!

Непросто было не до конца выздоровевшему офицеру фактически в одиночку бороться не только за свою честь, но и ведомства, и Родины! Но он выстоял. Ему удалось публично отвести от себя не только все подозрения, но и вскрыть подрывную деятельность российских эмигрантов-революционеров на территории Франции, опасную прежде всего для правительства Третьей республики. Он доказал и то, что Рипс добровольно пошёл на сотрудничество с русской полицией.

Смертоносные лампасы

На Родине фон Котена встретили как героя. Ему было присвоено очередное воинское звание, а вскоре состоялся перевод – начальником Петербургского охранного отделения. Но повышение имело весьма пикантную особенность: на этом посту Михаил Фридрихович сменил убитого террористами полковника Карпова. Такие должности тогда и получили название «расстрельных».

Но фон Котен неплохо справлялся с задачей. При нём было практически покончено с чередой терактов и убийств должностных лиц в столице. Сказалась школа Трепова и слаженная работа всех подразделений питерской полиции. Так, благодаря добытой информации, удалось предотвратить покушение на императорскую особу, готовящееся в мае 1910 года в Царском Селе левыми радикалами.

Однако вполне удачная карьера закончилась неожиданно для фон Котена в 1913-м с назначением генерала Владимира Джунковского на должность товарища министра внутренних дел и начальника Отдельного корпуса жандармов. Этот новатор и либерал, мало понимавший в тонкостях деликатной службы, фактически развалил её изнутри, ослабив накануне грозных революционных событий. Он начал крушить годами наработанную систему, сокращая целые подразделения и увольняя вполне достойных людей, порой лишь по непроверенному газетному оговору или сплетне. Обвинив фон Котена в организации провокаций – по слухам, почерпнутым им из старых французских газет, новый шеф предложил ему написать рапорт об увольнении.

Служба Отечеству на этом не завершилась. Михаил Фридрихович вернулся в армию и накануне войны был откомандирован в Генштаб, в разведуправление. Несколько раз он нелегально направлялся в Германию и Австро-Венгрию, создавая агентурную сеть. Затем возглавил резидентуру российской военной разведки, действовавшей против Австро-Венгрии с территории Швейцарии, но вскоре был арестован.

Вернувшись окольными путями в Россию, получил новое назначение – начальником штаба Кронштадтского гарнизона – и чин генерала. Но покрасоваться генеральскими лампасами не успел. Вполне вероятно, что они и стали причиной его смерти. Когда грянул Февраль 1917-го, фон Котен стал одной из первых жертв «бескровной революции». Его убили пьяные матросы близ Гельсингфорса (Хельсинки).

Подготовил Роман Илющенко