Я родился в семье романтиков…
Предлагаем вниманию посетителей нашего сайта отрывок из романа бывшего начальника Управления информации и общественных связей МВД России генерал-майора внутренней службы Александра Фурса «Ностальгия по бессмертию».
Я родился в семье влюблённых в жизнь романтиков. Моя мама – невысокая, стройная, весёлая, но властная, с железной волей, удивительно голубоглазая блондинка. Она – студентки биофака университета, которая в последний год войны босиком, чтобы сберечь единственные туфли, пришла в вуз с хутора. Папа – лобастый, с грустным взглядом, так много увидевший запредельного, горевший в самолёте, контуженный, много раз раненый отставной молодой лётчик, сбежавший в 17 лет на фронт. Он летал и воевал в одном экипаже с дважды Героем Советского Союза Павлом Плотниковым. Отцу после войны врачи запретили летать, но он «летал» в мечтах о славе писателя в одной из ростовских газет. Дружил и участвовал в литературных конкурсах вместе с земляками Анатолием Калининым и Николаем Доризо. А имена у моих родителей для влюблённых в жизнь романтиков были вполне подходящие: Любовь и Виталий.
О, как жадно они хотели жить в новой, мирной послевоенной жизни! Как же хотелось моей маме и моему отцу многое успеть, многого достичь и радоваться, радоваться, умываться этой радостью и купаться в ней, потому что им выпало жить после этой страшной и самой жестокой за всю историю планеты войны. Фронтовое поколение эту светлую радость жизни несли и щедро дарили всем. Они мечтали, чтобы больше никогда не повторилось то, что они увидели и узнали, то о чём не хотелось никогда вспоминать.
Мама рассказывала, что было, когда объявили об окончании войны. Всё – Победа! Ночью кто-то неизвестный первым позвонил в Ростов-на-Дону и передал эту великую и благую весть в город. Она, эта весть, мгновенно, как радостная молния во время внезапной сильной весенней оттепели после долгой холодной зимы, пронеслась и осветила весь город! По какому-то неведомому зову из глубины каждой души и каждого сердца, взрослого и детского, все, кто мог двигаться, выбежали на улицы и в переулки, на площади. Все обнимались, знакомые, едва знакомые и совсем незнакомые танцевали, смеялись и плакали. А потом говорили, что в ту ночь в нашем городе с разбойничьей славою никого не ограбили…
Семья снимала скромный, небольшой флигель у бежавшей в Ростов ещё до революции из Азербайджана армянской семьи Деркезовых. И в этом флигеле у нас повсюду были книги, книги и ещё раз книги. Их становилось всё больше, больше и больше. Дядя Жора, глава армянской семьи, тоже раненный-перераненный, крупный, рослый мужчина с черной шевелюрой, обильно прихваченной сединой, хромавший, мало ходивший и много куривший, всегда улыбался. Когда видел во дворике меня, то обязательно угощал лакомством – кусочком колотого сахара. Для него видеть каждый день в тишине ребёнка значило, что это – правда, что нет войны, и что жизнь продолжается! А я обижался на дядю Жору, надувал обиженно губы, капризничал, потому что мне очень нравился его маленький блестящий наградной пистолет, который ему был совсем не нужен. Он ведь уже вернулся с войны, а мне было почти пять лет и вот мне-то был нужен, до слёз был нужен настоящий пистолет. А дядя Жора никак не понимал! Папа мой говорил-успокаивал: «Да будет у тебя ещё пистолет, ты только вырасти, ведь ты военным будешь, и пистолет тебе выдадут».
И папа, как выяснилось много позже, оказался прав: я вырос, стал военным и мне много-много раз выдавали и пистолет, и автомат в Сибири, у границы на Дальнем Востоке, в Венгрии, в Прибалтике, в Германии. И вот теперь меня ждёт Чечня!
Сегодня в Ростове-на-Дону дома, магазины, административные здания уже в новом, современном ярком окрасе. Ночью броская многочисленная и многоликая реклама на оживлённой во все времена года весёлой и приветливой улице Энгельса, переименованной в духе новых перемен в Большую Садовую, придавала новый колорит старинному многонациональному городу.
Всё также люди громко и оживлённо общаются, шутят и смеются в магазинах и кафе, несмотря на изнуряющую жару. Полуобнажённые жарой девушки и молодые женщины, красотки-ростовчанки, неукротимые модницы, во все времена любой ценой и невероятными, непостижимыми стараниями неизменно следовавшие за модой, напоминают о переходящем из поколения в поколение дерзком утверждении мужской части населения города о том,что самые красивые в мире женщины живут именно в Ростове-на-Дону.
А самолёты военно-транспортной авиации доставляют в Ростовский госпиталь Северо-Кавказского военного округа раненных, охлаждаемые специальные помещения пополняются неопознанными телами погибших, офицеры и сотрудники судебно-медицинской экспертизы проводят печальную работу: устанавливают принадлежность обожженных, изуродованных, изувеченных частей тела и головы, в которых ещё совсем недавно жили такие светлые и радужные мечты, надежда на долгую, радостную и счастливую жизнь! И оторванные взрывами от тела скрюченные ноги, которые так и не добежали, не дошли на свидание с любимыми и на встречи с родными, близкими и друзьями. Для генетической экспертизы приезжают и прилетают сюда безутешные родители и родственники, чтобы опознать сыновей, мужей и предать затем их, после опознания, земле, как положено и у христиан, и у мусульман, да и у атеистов тоже.
Это прежде Северо-Кавказский военный округ по громадному количеству ведомственных санаториев и домов отдыха Министерства обороны и отсутствию в нём полностью развёрнутых боевых соединений и частей называли санаторно-курортным. А сейчас Северо-Кавказский – воюющий округ. Ещё до ввода войск в Чечню из Западной групп войск в Германии в сюда были переброшены несколько дивизий, мотострелковые, артиллерийские и авиационные полки, отдельные части и подразделения. В их числе и элитные соединения и части, штурмовавшие Зееловские высоты и Берлин, в которых воевали представители всех наций и народностей нашей страны, в том числе и Северного Кавказа.
Ростов живёт своей прежней, повседневной, беззаботной жизнью: на афишах реклама кинофильмов, заезжих театральных трупп и эстрадных концертов, спортивных соревнований и презентаций в торговых центрах, речных круизов и экскурсий, аукционов, продажи квартир, домов, земельных участков. Свадебный кортеж машин, украшенный праздничными лентами и шарами, проехал по Большой Садовой улице сигналя, дабы все знали, что сегодня у кого-то день счастья. У новобрачных со временем обязательно по всем законам природы и их большому желанию родятся в любви девочка или мальчик. А если мальчик, то когда он вырастет, не ворвётся ли в его судьбу страшная, непрошенная и злобная гостья – новая война?
Но сегодня у новобрачных, их родных и друзей – беззаботный праздник, радостный вечер поздравлений, подарков, удивительного куража, танцев и песен. Веселье будет безудержным до утра, а затем продлится, наверное, по традиции ещё несколько дней. И в этом кураже обязательно, как гимн радости и признания в любви своему городу, прозвучат слова знаменитой, любимой песни ростовчан «Левый, левый, левый берег Дона…»
В нашей стране, в Чечне, идёт страшная война. Страшная, потому что – братоубийственная. Никто не вторгался в Россию, она, эта война, родилась среди нас самих. Сначала появились благие намерения, заведшие вскоре в ад. Созрели эти мысли в головах политических карликов, которым показалось, будто они – политические Атланты. И что именно они способны и обязательно всё улучшат и переустроят в стране и во всём мире. Однако вместо созидания, подобно злым джинам, стали все свои силы и силы услужливой популистской рати направлять на обещания каждому народу свобод. И в поисках того, что не объединяет, а разъединяет народы, в поисках политических заклинаний, вызывающих из прошлого призраки былых обид, у людей возникла боль от несправедливости. Эти призраки обрели реальную плоть и воскресли в противоречиях, в национальных фронтах и сепаратистских движениях, в конфликтах и новой вражде, в межнациональных столкновениях, в кровопролитии. Они привели к распаду и краху огромного и могущественного государства.
Обещания псевдодемократов оказались большой авантюрой, как, собственно, и их благие намерения предоставить России достойную цивилизованную жизнь. А дорога в ад вымощена, как известно, благими намерениями. И завтра я улетаю в Чечню, где в Грозном, на площади Минутка, большая и потрясающая надпись: «Добро пожаловать в ад!»
Я родился в семье влюблённых в жизнь романтиков. Моя мама – невысокая, стройная, весёлая, но властная, с железной волей, удивительно голубоглазая блондинка. Она – студентки биофака университета, которая в последний год войны босиком, чтобы сберечь единственные туфли, пришла в вуз с хутора. Папа – лобастый, с грустным взглядом, так много увидевший запредельного, горевший в самолёте, контуженный, много раз раненый отставной молодой лётчик, сбежавший в 17 лет на фронт. Он летал и воевал в одном экипаже с дважды Героем Советского Союза Павлом Плотниковым. Отцу после войны врачи запретили летать, но он «летал» в мечтах о славе писателя в одной из ростовских газет. Дружил и участвовал в литературных конкурсах вместе с земляками Анатолием Калининым и Николаем Доризо. А имена у моих родителей для влюблённых в жизнь романтиков были вполне подходящие: Любовь и Виталий.
О, как жадно они хотели жить в новой, мирной послевоенной жизни! Как же хотелось моей маме и моему отцу многое успеть, многого достичь и радоваться, радоваться, умываться этой радостью и купаться в ней, потому что им выпало жить после этой страшной и самой жестокой за всю историю планеты войны. Фронтовое поколение эту светлую радость жизни несли и щедро дарили всем. Они мечтали, чтобы больше никогда не повторилось то, что они увидели и узнали, то о чём не хотелось никогда вспоминать.
Мама рассказывала, что было, когда объявили об окончании войны. Всё – Победа! Ночью кто-то неизвестный первым позвонил в Ростов-на-Дону и передал эту великую и благую весть в город. Она, эта весть, мгновенно, как радостная молния во время внезапной сильной весенней оттепели после долгой холодной зимы, пронеслась и осветила весь город! По какому-то неведомому зову из глубины каждой души и каждого сердца, взрослого и детского, все, кто мог двигаться, выбежали на улицы и в переулки, на площади. Все обнимались, знакомые, едва знакомые и совсем незнакомые танцевали, смеялись и плакали. А потом говорили, что в ту ночь в нашем городе с разбойничьей славою никого не ограбили…
Семья снимала скромный, небольшой флигель у бежавшей в Ростов ещё до революции из Азербайджана армянской семьи Деркезовых. И в этом флигеле у нас повсюду были книги, книги и ещё раз книги. Их становилось всё больше, больше и больше. Дядя Жора, глава армянской семьи, тоже раненный-перераненный, крупный, рослый мужчина с черной шевелюрой, обильно прихваченной сединой, хромавший, мало ходивший и много куривший, всегда улыбался. Когда видел во дворике меня, то обязательно угощал лакомством – кусочком колотого сахара. Для него видеть каждый день в тишине ребёнка значило, что это – правда, что нет войны, и что жизнь продолжается! А я обижался на дядю Жору, надувал обиженно губы, капризничал, потому что мне очень нравился его маленький блестящий наградной пистолет, который ему был совсем не нужен. Он ведь уже вернулся с войны, а мне было почти пять лет и вот мне-то был нужен, до слёз был нужен настоящий пистолет. А дядя Жора никак не понимал! Папа мой говорил-успокаивал: «Да будет у тебя ещё пистолет, ты только вырасти, ведь ты военным будешь, и пистолет тебе выдадут».
И папа, как выяснилось много позже, оказался прав: я вырос, стал военным и мне много-много раз выдавали и пистолет, и автомат в Сибири, у границы на Дальнем Востоке, в Венгрии, в Прибалтике, в Германии. И вот теперь меня ждёт Чечня!
Сегодня в Ростове-на-Дону дома, магазины, административные здания уже в новом, современном ярком окрасе. Ночью броская многочисленная и многоликая реклама на оживлённой во все времена года весёлой и приветливой улице Энгельса, переименованной в духе новых перемен в Большую Садовую, придавала новый колорит старинному многонациональному городу.
Всё также люди громко и оживлённо общаются, шутят и смеются в магазинах и кафе, несмотря на изнуряющую жару. Полуобнажённые жарой девушки и молодые женщины, красотки-ростовчанки, неукротимые модницы, во все времена любой ценой и невероятными, непостижимыми стараниями неизменно следовавшие за модой, напоминают о переходящем из поколения в поколение дерзком утверждении мужской части населения города о том,что самые красивые в мире женщины живут именно в Ростове-на-Дону.
А самолёты военно-транспортной авиации доставляют в Ростовский госпиталь Северо-Кавказского военного округа раненных, охлаждаемые специальные помещения пополняются неопознанными телами погибших, офицеры и сотрудники судебно-медицинской экспертизы проводят печальную работу: устанавливают принадлежность обожженных, изуродованных, изувеченных частей тела и головы, в которых ещё совсем недавно жили такие светлые и радужные мечты, надежда на долгую, радостную и счастливую жизнь! И оторванные взрывами от тела скрюченные ноги, которые так и не добежали, не дошли на свидание с любимыми и на встречи с родными, близкими и друзьями. Для генетической экспертизы приезжают и прилетают сюда безутешные родители и родственники, чтобы опознать сыновей, мужей и предать затем их, после опознания, земле, как положено и у христиан, и у мусульман, да и у атеистов тоже.
Это прежде Северо-Кавказский военный округ по громадному количеству ведомственных санаториев и домов отдыха Министерства обороны и отсутствию в нём полностью развёрнутых боевых соединений и частей называли санаторно-курортным. А сейчас Северо-Кавказский – воюющий округ. Ещё до ввода войск в Чечню из Западной групп войск в Германии в сюда были переброшены несколько дивизий, мотострелковые, артиллерийские и авиационные полки, отдельные части и подразделения. В их числе и элитные соединения и части, штурмовавшие Зееловские высоты и Берлин, в которых воевали представители всех наций и народностей нашей страны, в том числе и Северного Кавказа.
Ростов живёт своей прежней, повседневной, беззаботной жизнью: на афишах реклама кинофильмов, заезжих театральных трупп и эстрадных концертов, спортивных соревнований и презентаций в торговых центрах, речных круизов и экскурсий, аукционов, продажи квартир, домов, земельных участков. Свадебный кортеж машин, украшенный праздничными лентами и шарами, проехал по Большой Садовой улице сигналя, дабы все знали, что сегодня у кого-то день счастья. У новобрачных со временем обязательно по всем законам природы и их большому желанию родятся в любви девочка или мальчик. А если мальчик, то когда он вырастет, не ворвётся ли в его судьбу страшная, непрошенная и злобная гостья – новая война?
Но сегодня у новобрачных, их родных и друзей – беззаботный праздник, радостный вечер поздравлений, подарков, удивительного куража, танцев и песен. Веселье будет безудержным до утра, а затем продлится, наверное, по традиции ещё несколько дней. И в этом кураже обязательно, как гимн радости и признания в любви своему городу, прозвучат слова знаменитой, любимой песни ростовчан «Левый, левый, левый берег Дона…»
В нашей стране, в Чечне, идёт страшная война. Страшная, потому что – братоубийственная. Никто не вторгался в Россию, она, эта война, родилась среди нас самих. Сначала появились благие намерения, заведшие вскоре в ад. Созрели эти мысли в головах политических карликов, которым показалось, будто они – политические Атланты. И что именно они способны и обязательно всё улучшат и переустроят в стране и во всём мире. Однако вместо созидания, подобно злым джинам, стали все свои силы и силы услужливой популистской рати направлять на обещания каждому народу свобод. И в поисках того, что не объединяет, а разъединяет народы, в поисках политических заклинаний, вызывающих из прошлого призраки былых обид, у людей возникла боль от несправедливости. Эти призраки обрели реальную плоть и воскресли в противоречиях, в национальных фронтах и сепаратистских движениях, в конфликтах и новой вражде, в межнациональных столкновениях, в кровопролитии. Они привели к распаду и краху огромного и могущественного государства.
Обещания псевдодемократов оказались большой авантюрой, как, собственно, и их благие намерения предоставить России достойную цивилизованную жизнь. А дорога в ад вымощена, как известно, благими намерениями. И завтра я улетаю в Чечню, где в Грозном, на площади Минутка, большая и потрясающая надпись: «Добро пожаловать в ад!»
А.В. Фурс на переговорах по Чечне в ОБСЕ 1995 г.
Виталий Фурс - лётчик, участник Великой Отечественной войны
Фурс Любовь - выпускница РГУ 1949 г.
Любовь Фурс и сын Саша
Фурс Александр, 1966 г.
Фурс Александр Витальевич
Фурс Герасим Алексеевич - дед Александра Витальевчиа Фурса
