Всю войну он прошёл командиром взвода пехоты...
Алексей Владимирович Уханов родился в октябре 1922 года в селе Никитском Тульской области.
«Жили мы бедно, голодали. Мать растила шестерых детей. Когда я окончил девять классов, началась война. Как только получил повестку из военкомата, сразу явился на сборный пункт. Там нас погрузили в вагоны и отправили на Урал, где обучали военному делу – стрелять, обращаться с гранатой, ползать по-пластунски…
Но на фронт попал только весной 43-го. А пятого июля принял первый бой на Курской дуге. Четыре часа наступали. И вдруг все стихло. Вечер уже был. Я осматриваюсь – вокруг одни трупы лежат. Ни одного живого человека. Не пойму, где нахожусь, в какую сторону идти. Стемнело уже прилично, все горит, дым повсюду. Вижу, старшина идет нашу роту кормить и говорит мне: «О! Уханов, а где наша рота?» Я отвечаю: «Вот – вся рота», и показываю на горы трупов. Ужас. Полегло тогда три полка. После того боя меня наградили орденом Боевого Красного Знамени.
В ходе следующего наступления огонь был ураганный, просто никакого спасения, фрицы нещадно палили. Я снова выжил и еще командир батальона. Потом еще случаев много было, все и не расскажешь, каждый бой – страшные потери, имен всех погибших солдат и командиров не знаю даже. Как-то готовились к очередному наступлению, окопы вырыли, сидим, ждем команду. Смотрим, танки против нас идут – «Тигры» и «Пантеры». Мы тогда их первый раз увидели, немцы, оказывается, эту технику только разработали. Броня таких танков наши орудия тогда еще не могли пробить. Нам передали команду отступать, но было поздно, страшные махины уже вплотную подошли...
После Курской дуги я воевал на 1-м Белорусском фронте под командованием Константина Рокоссовского, потом на 2-м Белорусском в составе 48-й армии под командованием Георгия Захарова. Беларусь мы освободили в 44-м, и в конце августа меня неожиданно отправили на курсы командиров. Я проучился четыре месяца, а в декабре попал в 1312-й полк 17-й стрелковой дивизии. Освободили Прибалтику, Польшу, вошли в Германию. Войну я закончил в Восточной Пруссии 8 мая 45-го. Сидим, ждем команду о наступлении. Проходит час, два, три, четыре, потом кто-то крикнул: «Война закончилась! Немцы капитулировали!» Что тогда было! Солдаты стреляли вверх, плясали, пели, обнимались, у всех слезы радости на глазах. До самого вечера гудели. На следующий день каждому налили по сто граммов боевых за Победу над фашистами.
Нас посадили в эшелон – и домой. На каждой станции встречали с цветами, с едой, махали руками, обнимали, целовали, танцевали. Сколько незнакомых людей было объединено общим счастьем победы, радости не было конца.
Мирная жизнь меня встретила счастьем матери. Она нарадоваться не могла, что я вернулся живой, да еще с орденами. Но не смог я долго усидеть на земле. Чувствовал, мое призвание – служить. Однажды предложили пойти работать в МВД. Тогда, после войны, были нужны кадры в правоохранительные органы. А офицеров и солдат, прошедших войну, уважали, доверие к ним было огромное. Я согласился пойти работать в новое СИЗО Подольска начальником хозчасти. После этого перевели в изолятор Серпухова. Там я занимал должность инструктора по боевой подготовке. Через полтора года комиссия приехала, спросили, пойду ли я трудиться в Управление тюрем. Я согласился.
Вскоре пришел приказ направить меня начальником следственной тюрьмы в Магадан. Приехал, навел порядок. У меня не было ни одного происшествия, ни убийств, ни суицида, не говоря уже о побегах. С личным составом сам проводил боевую подготовку, сам принимал экзамены.
Устал я в этом постоянном магаданском холоде за годы службы, а повышения не предлагали. Что делать? Выслуга у меня на тот момент уже 38 лет была (год фронтовых шел за три, северные – за два). Мне 44 года к тому времени исполнилось, надо же дальше расти. По-хорошему никто отпускать не хотел, вот я и выступил на очередном заседании с критикой в адрес начальника отдела кадров. Он тогда чуть инфаркт не получил, зато меня сразу отпустили. Вернулся в Москву, пришел в министерство, как-то холодно отнеслись ко мне, я тогда рапорт на увольнение по собственному желанию написал. Так и закончил службу в правоохранительных органах…
С детства я был отчаянный, бесстрашный. На войне шел на смерть, и как-то выживал чудом. Надо было гнать врага, я бился за свою землю, за родных, за весь народ. Три раза был ранен, один раз – очень тяжело, ничего, выходили сестрички с врачами – низкий поклон им за это. Вот живу сейчас, а многих уже нет давным-давно…»
В 2023-м фронтовик скончался на 101 году жизни.
«Жили мы бедно, голодали. Мать растила шестерых детей. Когда я окончил девять классов, началась война. Как только получил повестку из военкомата, сразу явился на сборный пункт. Там нас погрузили в вагоны и отправили на Урал, где обучали военному делу – стрелять, обращаться с гранатой, ползать по-пластунски…
Но на фронт попал только весной 43-го. А пятого июля принял первый бой на Курской дуге. Четыре часа наступали. И вдруг все стихло. Вечер уже был. Я осматриваюсь – вокруг одни трупы лежат. Ни одного живого человека. Не пойму, где нахожусь, в какую сторону идти. Стемнело уже прилично, все горит, дым повсюду. Вижу, старшина идет нашу роту кормить и говорит мне: «О! Уханов, а где наша рота?» Я отвечаю: «Вот – вся рота», и показываю на горы трупов. Ужас. Полегло тогда три полка. После того боя меня наградили орденом Боевого Красного Знамени.
В ходе следующего наступления огонь был ураганный, просто никакого спасения, фрицы нещадно палили. Я снова выжил и еще командир батальона. Потом еще случаев много было, все и не расскажешь, каждый бой – страшные потери, имен всех погибших солдат и командиров не знаю даже. Как-то готовились к очередному наступлению, окопы вырыли, сидим, ждем команду. Смотрим, танки против нас идут – «Тигры» и «Пантеры». Мы тогда их первый раз увидели, немцы, оказывается, эту технику только разработали. Броня таких танков наши орудия тогда еще не могли пробить. Нам передали команду отступать, но было поздно, страшные махины уже вплотную подошли...
После Курской дуги я воевал на 1-м Белорусском фронте под командованием Константина Рокоссовского, потом на 2-м Белорусском в составе 48-й армии под командованием Георгия Захарова. Беларусь мы освободили в 44-м, и в конце августа меня неожиданно отправили на курсы командиров. Я проучился четыре месяца, а в декабре попал в 1312-й полк 17-й стрелковой дивизии. Освободили Прибалтику, Польшу, вошли в Германию. Войну я закончил в Восточной Пруссии 8 мая 45-го. Сидим, ждем команду о наступлении. Проходит час, два, три, четыре, потом кто-то крикнул: «Война закончилась! Немцы капитулировали!» Что тогда было! Солдаты стреляли вверх, плясали, пели, обнимались, у всех слезы радости на глазах. До самого вечера гудели. На следующий день каждому налили по сто граммов боевых за Победу над фашистами.
Нас посадили в эшелон – и домой. На каждой станции встречали с цветами, с едой, махали руками, обнимали, целовали, танцевали. Сколько незнакомых людей было объединено общим счастьем победы, радости не было конца.
Мирная жизнь меня встретила счастьем матери. Она нарадоваться не могла, что я вернулся живой, да еще с орденами. Но не смог я долго усидеть на земле. Чувствовал, мое призвание – служить. Однажды предложили пойти работать в МВД. Тогда, после войны, были нужны кадры в правоохранительные органы. А офицеров и солдат, прошедших войну, уважали, доверие к ним было огромное. Я согласился пойти работать в новое СИЗО Подольска начальником хозчасти. После этого перевели в изолятор Серпухова. Там я занимал должность инструктора по боевой подготовке. Через полтора года комиссия приехала, спросили, пойду ли я трудиться в Управление тюрем. Я согласился.
Вскоре пришел приказ направить меня начальником следственной тюрьмы в Магадан. Приехал, навел порядок. У меня не было ни одного происшествия, ни убийств, ни суицида, не говоря уже о побегах. С личным составом сам проводил боевую подготовку, сам принимал экзамены.
Устал я в этом постоянном магаданском холоде за годы службы, а повышения не предлагали. Что делать? Выслуга у меня на тот момент уже 38 лет была (год фронтовых шел за три, северные – за два). Мне 44 года к тому времени исполнилось, надо же дальше расти. По-хорошему никто отпускать не хотел, вот я и выступил на очередном заседании с критикой в адрес начальника отдела кадров. Он тогда чуть инфаркт не получил, зато меня сразу отпустили. Вернулся в Москву, пришел в министерство, как-то холодно отнеслись ко мне, я тогда рапорт на увольнение по собственному желанию написал. Так и закончил службу в правоохранительных органах…
С детства я был отчаянный, бесстрашный. На войне шел на смерть, и как-то выживал чудом. Надо было гнать врага, я бился за свою землю, за родных, за весь народ. Три раза был ранен, один раз – очень тяжело, ничего, выходили сестрички с врачами – низкий поклон им за это. Вот живу сейчас, а многих уже нет давным-давно…»
В 2023-м фронтовик скончался на 101 году жизни.
