«Страха мы не знали!»
В госпитале его поставили на ноги – и снова фронт. Прибыл в 995-й стрелковый полк, который дрался в Крыму, у западного побережья Азовского моря – у Сиваша. Вода там минерализованная, горькая, а жара стояла невыносимая.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Елесин Владимир Иванович. Родился в 1924 году в Москве. Окончил Московскую школу №169. В 1942-м добровольцем ушёл на фронт. Участник Сталинградской битвы.
Окончил Московский юридический институт. Работал судьёй. Служил в органах внутренних дел. Полковник милиции в отставке. Кандидат юридических наук. Член ветеранской организации Оперативного управления МВД России.
Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени и Славы 3-й степени, многими медалями.
С ветераном Великой Отечественной войны Владимиром Ивановичем Елесиным беседует писатель Виктор Михайлович Лыков.
- Владимир Иванович, за Вашими плечами девяносто с лишним лет. Жизнь большая. Вам есть, что сказать и о чём рассказать. С чего начнём?
- С юности. Это – романтичный, сказочный и, пожалуй, самый чувствительный период в жизни человека. Я только окончил среднюю школу, и началась война. Тысячи молодых людей-добровольцев отправились атаковать военкоматы. В их числе был и я со своим другом. Мы хотели быть лётчиками – отказали, так как нам тогда не исполнилось и семнадцати лет. Отец мне посочувствовал и … сам добровольцем ушёл на передовую, воевал под Ленинградом.
В 1942 году я проявил настойчивость и всё же добился, чтобы меня взяли в армию. Направили в Стерлитамакское пехотное училище, но окончить его не удалось. Резко осложнилась обстановка на фронте. Училище расформировали, курсантам присвоили звание «старший сержант» и послали в Сталинград. Я попал в 1049-й стрелковый полк. Назначили меня командиром отделения. Полк окопался на опушке леса. Стоял ноябрь. Мороз, снег. Холод пробирал насквозь. Мы находились в состоянии ожидания наступления. Противник нас обнаружил, сбрасывал бомбы и обстреливал из миномётов. Появились убитые и раненые. Очень переживал за своих погибших товарищей, моих ровесников.
Однажды миномётный осколок угодил в наш окоп. Выручила мёрзлая земля; повреждён был настил и задет мой автомат. В ноябре 1942 года мы вступили в бой.
- Как это происходило в реальной обстановке?
- Стояла одна задача – наступать. Наступлению предшествовала массивная артподготовка. Она была такой мощной, что дрожала земля, и ходуном ходили окопы. Противник тоже не остался в долгу: бомбил с воздуха и обстреливал с земли. Казалось, всё живое должно было погибнуть, но мы не дрогнули, пошли в атаку. В ходе боя теряли бойцов и командиров. Происходило это ещё и потому, что сражение шло на открытой местности, в сплошном снегу, в условиях полнейшего бездорожья. Под нашим упорным натиском враг дрогнул, начал отступать. Наступление было стремительным. Мы проходили в день по 40-50 километров. Без отдыха, лишь иногда дремали на снегу. С едой были большие проблемы. Из-за постоянной бомбёжки переправ через Волгу провиант на передовую доставлялся с перебоями. Утром выдавали шесть сухарей на брата, кусочек сахара и чай; в обед довольствовались супом, в котором плавали два-три зёрнышка.
Несмотря на тяжелейшие условия, мы упорно продвигались вперёд, Отступая, противник сметал всё на своём пути: взрывал мосты, дороги, расставлял мины, устраивал ловушки. После очередной атаки мы захватили немецкие земляники, а надо заметить, что солдаты фюрера обустраивались совсем неплохо: постели, печки, горячая еда – всё, как дома. В отведённой нам землянке стояла кирпичная печка с аккуратно сложенными дровами. Мы обрадовались: вдоволь погреемся и попьём кипятку. Без всякой задней мысли запалили дрова. Едва они разгорелись, как раздался взрыв. От печки осталось одна труха. К счастью, мы отделались лёгкими ушибами. Небольшая ловушка подсказала нам, что в дальнейшем надо быть предельно осторожными.
- Каждая атака требовала жертв?
- К глубокому сожалению, это так. О погибших скорбели, плакали, но что удивительно: страха умереть не было. Тот кромешный ад, в котором мы пребывали, напрочь вытравил страх. Преследовала только одна мысль: рвать и рвать озверелого гада! Сами понимаете, нам было по 18-20 лет – патриотизм, романтизм били ключом. Мне везло, смерть обходила стороной, хотя трижды подбиралась вплотную. Бои шли ожесточенные, и ты в любую минуту мог оказаться на том свете. К тому же, мы упорно двигались вперед, освободив Котельники, Мяныч, Батайск, Ростов, Шахты.
На реке Миус, перед Матвеевым Курганом, мы были остановлены. Здесь гитлеровцы заняли выгодные высотки и укрепились так, что, казалось, на быстрый успех рассчитывать не придётся. Однако поступил приказ: атаковать противника и выбить его из населённого пункта. Приказ выполнили, но какой ценой?! Бойцов полегло столько, что при этой мысли до сих пор сердце останавливается! В тот раз и я не избежал ранения – пуля прошила ногу. Смотрю: рядом товарищ истекает кровью, помог ему остановить кровотечение. Хорошо, что вовремя подоспели санитары…
В госпитале меня поставили на ноги – и снова фронт. Прибыл я в новую часть – 995-й стрелковый полк, который дрался в Крыму, у западного побережья Азовского моря – у Сиваша. Вода там минерализованная, горькая, а стояла невыносимая жара. Жажда мучила каждую минуту, воду приходилось пить из луж, но и они вскоре высохли. Стали разведывать местность, чтобы добывать воду. Гитлеровцы всюду расставили мины – погибли одиннадцать наших разведчиков. Командир полка вызвал меня и приказал возглавить отделение разведки, но предупредил о том опасном деле, которым я должен заниматься. Страха я не испытывал, так как был крепко закалён в кровопролитных боях. В разведку ходил и в одиночку, и в составе групп. Что мы делали? Отслеживали передвижения вражеских войск, вслушивались в немецкую речь, брали «языков». С пустыми руками почти не приходили – у разведчиков это не принято. За образцовое выполнение заданий командования я был награждён орденом Славы 3-й степени.
В одну из разведывательных вылазок снова был ранен в ногу с повреждением кости. Рана долго не заживала. Не долечившись, попросился снова на фронт, и меня отпустили.
- Владимир Иванович, чем объяснить Ваше стремление, как можно быстрее оказаться на фронте?
- Говорю честно, откровенно, без патетики – гнал солдатский долг. Я же доброволец, боевое крещение получил под Сталинградом, затем пропахал тысячи боевых километров. И потом, настало время массового изгнания гитлеровцев из нашего Отечества. Патриотический порыв был настолько высок, что он отодвинул в сторону все другие морально-нравственные и прагматические качества. Я тоже должен был вбить свой последний гвоздь в крышку гроба фашизма.
Я разыскал адрес своего полка, добирался до него в товарном вагоне. Под стук колёс чувствовал себя бодрячком, а потом неожиданно посетили меня странные мысли: «Либо буду ранен, либо убит». Настойчиво старался отогнать их от себя, но они также настойчиво преследовали меня. И что вы думаете? В первом же бою я был тяжело ранен. И снова в ноги. Мне казалось, пришёл конец – не выживу. Повезли меня в город Камышин, по дороге чуть не умер. В госпитале за мою жизнь врачи боролись, как говорят, не на живот – на смерть. Выходили. На долечивание отправили в Москву, где я пошёл на поправку. И всё же был признан негодным к военной службе. Победу, таким образом, встретил не на фронте, а дома с постоянно ноющими ранами.
- В то время Вам было 20 лет. Чувствовать себя инвалидом, разумеется, Вам никак не хотелось. К чему стремились?
- Стремление было одно: учиться и учиться. Простреленные ноги покоя, конечно, не давали, но я всё же основательно готовился к поступлению в юридический институт. Подтолкнула к этому моя фронтовая специальность разведчика. Я сдал экзамены и стал студентом.
По окончании учёбы жители Москворецкого района города Москвы избрали меня судьёй. Работал честно и добросовестно, как будто ходил в атаку. Этого у фронтовиков не отнять. Затем задумал свою юридическую практику перевести на научные рельсы. Защитил диссертацию по проблемам предупреждения детской преступности. Стал кандидатом юридических наук. Далее последовало приглашение из ВНИИ МВД СССР вплотную заняться исследованиями по наиболее актуальным проблемам борьбы с преступностью. Тематика показалась интересной, и я перешёл на работу в институт.
Позже мною заинтересовалось 8-е управление МВД СССР (теперь Оперативное управление МВД России), где я занимался научными исследованиями. На пенсию уволился в звании полковника милиции. Однако связей с коллективом не порываю до сих пор. У нас сильная ветеранская организация. По её поручению я работаю в школах с детьми. Помогаю им создавать музеи боевой славы. Рассказываю о войне, беседую о том, как прожить жизнь достойно.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Елесин Владимир Иванович. Родился в 1924 году в Москве. Окончил Московскую школу №169. В 1942-м добровольцем ушёл на фронт. Участник Сталинградской битвы.
Окончил Московский юридический институт. Работал судьёй. Служил в органах внутренних дел. Полковник милиции в отставке. Кандидат юридических наук. Член ветеранской организации Оперативного управления МВД России.
Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени и Славы 3-й степени, многими медалями.
С ветераном Великой Отечественной войны Владимиром Ивановичем Елесиным беседует писатель Виктор Михайлович Лыков.
- Владимир Иванович, за Вашими плечами девяносто с лишним лет. Жизнь большая. Вам есть, что сказать и о чём рассказать. С чего начнём?
- С юности. Это – романтичный, сказочный и, пожалуй, самый чувствительный период в жизни человека. Я только окончил среднюю школу, и началась война. Тысячи молодых людей-добровольцев отправились атаковать военкоматы. В их числе был и я со своим другом. Мы хотели быть лётчиками – отказали, так как нам тогда не исполнилось и семнадцати лет. Отец мне посочувствовал и … сам добровольцем ушёл на передовую, воевал под Ленинградом.
В 1942 году я проявил настойчивость и всё же добился, чтобы меня взяли в армию. Направили в Стерлитамакское пехотное училище, но окончить его не удалось. Резко осложнилась обстановка на фронте. Училище расформировали, курсантам присвоили звание «старший сержант» и послали в Сталинград. Я попал в 1049-й стрелковый полк. Назначили меня командиром отделения. Полк окопался на опушке леса. Стоял ноябрь. Мороз, снег. Холод пробирал насквозь. Мы находились в состоянии ожидания наступления. Противник нас обнаружил, сбрасывал бомбы и обстреливал из миномётов. Появились убитые и раненые. Очень переживал за своих погибших товарищей, моих ровесников.
Однажды миномётный осколок угодил в наш окоп. Выручила мёрзлая земля; повреждён был настил и задет мой автомат. В ноябре 1942 года мы вступили в бой.
- Как это происходило в реальной обстановке?
- Стояла одна задача – наступать. Наступлению предшествовала массивная артподготовка. Она была такой мощной, что дрожала земля, и ходуном ходили окопы. Противник тоже не остался в долгу: бомбил с воздуха и обстреливал с земли. Казалось, всё живое должно было погибнуть, но мы не дрогнули, пошли в атаку. В ходе боя теряли бойцов и командиров. Происходило это ещё и потому, что сражение шло на открытой местности, в сплошном снегу, в условиях полнейшего бездорожья. Под нашим упорным натиском враг дрогнул, начал отступать. Наступление было стремительным. Мы проходили в день по 40-50 километров. Без отдыха, лишь иногда дремали на снегу. С едой были большие проблемы. Из-за постоянной бомбёжки переправ через Волгу провиант на передовую доставлялся с перебоями. Утром выдавали шесть сухарей на брата, кусочек сахара и чай; в обед довольствовались супом, в котором плавали два-три зёрнышка.
Несмотря на тяжелейшие условия, мы упорно продвигались вперёд, Отступая, противник сметал всё на своём пути: взрывал мосты, дороги, расставлял мины, устраивал ловушки. После очередной атаки мы захватили немецкие земляники, а надо заметить, что солдаты фюрера обустраивались совсем неплохо: постели, печки, горячая еда – всё, как дома. В отведённой нам землянке стояла кирпичная печка с аккуратно сложенными дровами. Мы обрадовались: вдоволь погреемся и попьём кипятку. Без всякой задней мысли запалили дрова. Едва они разгорелись, как раздался взрыв. От печки осталось одна труха. К счастью, мы отделались лёгкими ушибами. Небольшая ловушка подсказала нам, что в дальнейшем надо быть предельно осторожными.
- Каждая атака требовала жертв?
- К глубокому сожалению, это так. О погибших скорбели, плакали, но что удивительно: страха умереть не было. Тот кромешный ад, в котором мы пребывали, напрочь вытравил страх. Преследовала только одна мысль: рвать и рвать озверелого гада! Сами понимаете, нам было по 18-20 лет – патриотизм, романтизм били ключом. Мне везло, смерть обходила стороной, хотя трижды подбиралась вплотную. Бои шли ожесточенные, и ты в любую минуту мог оказаться на том свете. К тому же, мы упорно двигались вперед, освободив Котельники, Мяныч, Батайск, Ростов, Шахты.
На реке Миус, перед Матвеевым Курганом, мы были остановлены. Здесь гитлеровцы заняли выгодные высотки и укрепились так, что, казалось, на быстрый успех рассчитывать не придётся. Однако поступил приказ: атаковать противника и выбить его из населённого пункта. Приказ выполнили, но какой ценой?! Бойцов полегло столько, что при этой мысли до сих пор сердце останавливается! В тот раз и я не избежал ранения – пуля прошила ногу. Смотрю: рядом товарищ истекает кровью, помог ему остановить кровотечение. Хорошо, что вовремя подоспели санитары…
В госпитале меня поставили на ноги – и снова фронт. Прибыл я в новую часть – 995-й стрелковый полк, который дрался в Крыму, у западного побережья Азовского моря – у Сиваша. Вода там минерализованная, горькая, а стояла невыносимая жара. Жажда мучила каждую минуту, воду приходилось пить из луж, но и они вскоре высохли. Стали разведывать местность, чтобы добывать воду. Гитлеровцы всюду расставили мины – погибли одиннадцать наших разведчиков. Командир полка вызвал меня и приказал возглавить отделение разведки, но предупредил о том опасном деле, которым я должен заниматься. Страха я не испытывал, так как был крепко закалён в кровопролитных боях. В разведку ходил и в одиночку, и в составе групп. Что мы делали? Отслеживали передвижения вражеских войск, вслушивались в немецкую речь, брали «языков». С пустыми руками почти не приходили – у разведчиков это не принято. За образцовое выполнение заданий командования я был награждён орденом Славы 3-й степени.
В одну из разведывательных вылазок снова был ранен в ногу с повреждением кости. Рана долго не заживала. Не долечившись, попросился снова на фронт, и меня отпустили.
- Владимир Иванович, чем объяснить Ваше стремление, как можно быстрее оказаться на фронте?
- Говорю честно, откровенно, без патетики – гнал солдатский долг. Я же доброволец, боевое крещение получил под Сталинградом, затем пропахал тысячи боевых километров. И потом, настало время массового изгнания гитлеровцев из нашего Отечества. Патриотический порыв был настолько высок, что он отодвинул в сторону все другие морально-нравственные и прагматические качества. Я тоже должен был вбить свой последний гвоздь в крышку гроба фашизма.
Я разыскал адрес своего полка, добирался до него в товарном вагоне. Под стук колёс чувствовал себя бодрячком, а потом неожиданно посетили меня странные мысли: «Либо буду ранен, либо убит». Настойчиво старался отогнать их от себя, но они также настойчиво преследовали меня. И что вы думаете? В первом же бою я был тяжело ранен. И снова в ноги. Мне казалось, пришёл конец – не выживу. Повезли меня в город Камышин, по дороге чуть не умер. В госпитале за мою жизнь врачи боролись, как говорят, не на живот – на смерть. Выходили. На долечивание отправили в Москву, где я пошёл на поправку. И всё же был признан негодным к военной службе. Победу, таким образом, встретил не на фронте, а дома с постоянно ноющими ранами.
- В то время Вам было 20 лет. Чувствовать себя инвалидом, разумеется, Вам никак не хотелось. К чему стремились?
- Стремление было одно: учиться и учиться. Простреленные ноги покоя, конечно, не давали, но я всё же основательно готовился к поступлению в юридический институт. Подтолкнула к этому моя фронтовая специальность разведчика. Я сдал экзамены и стал студентом.
По окончании учёбы жители Москворецкого района города Москвы избрали меня судьёй. Работал честно и добросовестно, как будто ходил в атаку. Этого у фронтовиков не отнять. Затем задумал свою юридическую практику перевести на научные рельсы. Защитил диссертацию по проблемам предупреждения детской преступности. Стал кандидатом юридических наук. Далее последовало приглашение из ВНИИ МВД СССР вплотную заняться исследованиями по наиболее актуальным проблемам борьбы с преступностью. Тематика показалась интересной, и я перешёл на работу в институт.
Позже мною заинтересовалось 8-е управление МВД СССР (теперь Оперативное управление МВД России), где я занимался научными исследованиями. На пенсию уволился в звании полковника милиции. Однако связей с коллективом не порываю до сих пор. У нас сильная ветеранская организация. По её поручению я работаю в школах с детьми. Помогаю им создавать музеи боевой славы. Рассказываю о войне, беседую о том, как прожить жизнь достойно.
Фронтовой снимок рядового Владимира Елесина
В.И. Елесин во время встречи с ветеранами
Выступление фронтовика Владимира Ивановича Елесина
