Конкретных прототипов у Жеглова и Шарапова из культового сериала середины 80-х не было – это известно многим. А вот о том, что им для Владимира Высоцкого и Владимира Конкина, блестяще сыгравших эти роли, стал вполне реальный персонаж, знают далеко не все.

После школы – в разведку

Владимир Корнеев при жизни был мало известен для посторонних, несмотря на занимаемый им высокий пост начальника одного из ведущих подразделений Главного управления уголовного розыска МВД СССР. И дело тут не в секретности, а, скорее, в личной скромности.

Родился он 30 ноября 1924 года в Туле в семье рабочих. В начале 30-х Корнеевы переехали в столицу, где Володя окончил школу и поступил на завод, продолжая, как он указывал в биографии, учёбу в техникуме при нём, что тогда было обычной практикой. Однако окончить его из-за начавшейся войны парень не успел.

Как и остальные мальчишки, всей душой рвался на фронт «бить фашистов». Но для начала его в числе других мобилизовали на рытьё окопов в районе Вязьмы, где срочно возводился оборонительный рубеж. Вернувшись с работ, продолжал вместе с товарищами штурмовать военкомат.

В конце концов настойчивым 17-летним добровольцам предложили поступить в спецшколу УНКВД по Москве и области. Так вчерашние школьники в июле 1942 года стали курсантами фактически разведывательно-диверсионного учебного центра, носившего условное название «88-й истребительный батальон НКВД СССР».

Как утверждает книга «Московские «ястребки»: без грифа секретности», на одном потоке обучалось не более 200 человек, среди которых сотрудники милиции, чекисты, бойцы НКВД, сведённые в отдельную роту. В задачу школы входила подготовка диверсантов и партизан, в совершенстве владевших средствами подрывного искусства, холодным и автоматическим оружием, для разрушения всех видов транспорта, коммуникаций, средств связи, баз, штабов и уничтожения живой силы противника. За учебный период, рассчитанный на несколько месяцев, курсантам предстояло освоить новые для них предметы: тактическую и огневую, санитарную и физическую подготовку, военную топографию, борьбу с танками, владение холодным оружием.

«Быстрые» за линией фронта

Однако на самом деле учёба для ребят растянулась на год. И виной тому не отставание или неуспеваемость, а «практические занятия». Под этим термином понимались спецкомандировки – заброски диверсионно-подрывных групп из 5-10 человек в тыл противника, по-прежнему угрожавшему Москве со Ржевско-Вяземского выступа. В автобиографии Корнеев об этом напишет буквально одной строкой: «…в качестве бойца спецгрупп неоднократно ходил на выполнение специальных заданий в тыл немецко-фашистских захватчиков».

Наверное, из-за природной скромности он не указал количество таких «практик», но, перерыв горы литературы и газетных статей, предоставленных музеем МУРа, я нашёл подтверждение нескольким из них. Диверсионная группа «ястребков», получившая условное название «Быстрые», возглавляемая товарищем Вельмизевым, в состав которой вошёл курсант Корнеев, отличилась в ходе глубокого рейда по тылам противника вдоль железнодорожной ветки Фаянсовая – Рославль в Калужской области. Тогда они совершили ряд удачных диверсий, отправив под откос несколько составов с живой силой и техникой. Надо ли говорить, что любая из таких «практик» приравнивалась к полноценной боевой операции и далеко не все курсанты дожили до выпуска.

Вскоре Корнеев возглавил боевую группу, сохранив за ней прежнее название. Она успешно действовала, например, в районе Торжка Калининской области. Незаметно перейдя линию фронта, «Быстрым» удалось заминировать несколько вражеских коммуникаций. В результате противник потерял до сотни солдат и несколько единиц бронетехники.

Следующее задание выполняли в Смоленской области. На участке железной дроги Ярцево – Сафоново пустили под откос эшелон с горючим и танками. Как свидетельствует журналист Анатолий Виноградов в своём очерке «Похоронен был дважды заживо»: «…за первые два года войны разведчик Корнеев шесть раз переходил линию фронта, дважды перелетал её на самолётах. Каждый такой рейд был смертельно опасным и рискованным мероприятием, а для кого-то и последним. Многие не возвращались…». Порой пропадали и сами группы. Целиком. Бесследно.

Однажды не повезло и «Быстрым». Фашисты вычислили их местонахождение и блокировали: появились убитые и раненые, вышла из строя повреждённая осколком снаряда рация. Казалось, впереди только смерть или плен. Так и посчитали на Большой земле, когда группа, пропустив все сроки выхода на связь, по суровым законам военного времени перестала существовать на бумаге. Об этом уведомили в скупых строках похоронки маму Володи Корнеева. Но та словно чувствовала сердцем, не верила. И правильно делала.

Каким-то чудом Корнееву и нескольким его товарищам удалось вырваться из окружения. Мало того, они соединились с большой группой красноармейцев, скрывавшихся в лесах, и спустя четыре месяца вышли к своим. Первым делом Володя отправил письмо маме, сообщив, что он жив и здоров.

Против «Фердинанда»

В октябре 1943 года состоялся официальный выпуск, и Владимир Корнеев в составе ещё ста сокурсников во главе с помощником командира отделения Голощёковым был откомандирован в распоряжение разведотдела штаба Западного фронта. Начался очередной этап в жизни теперь уже фронтового разведчика. В автобиографии Владимир Фёдорович указывает, что все данные по этому периоду хранятся в архиве войсковой части 44388-А, очевидно, намекая на не снятый до тех пор гриф секретности. Но, может быть, опять скромничал?

В мае 1944-го он получил новое назначение, прибыв за ним в столицу в распоряжение УНКВД по Московской области. Отсюда его с присвоением звания гвардии сержанта направили командиром отделения взвода разведки на 3-й Белорусский фронт. А вскоре Корнеева назначили помощником командира взвода. Он получил звание старшины.

Весной-летом 1944 года войска фронта участвовали в наступательной операции «Багратион», развернувшейся на территории Белоруссии, Прибалтики и Восточной Пруссии. Командованию требовались «языки», и работы у разведчиков хватало. Но случалось, что полковая элита становилась обычной пехотой, когда враг неожиданно начинал контратаковать. Так и произошло в июле, в боях под Вильнюсом, где окружённый противник пытался вырваться из «котла» и на его пути оказались гвардейцы 56-го полка.

Вот как описывает этот эпизод в своём очерке Анатолий Виноградов: «…Прорвавшийся к нашему оборонительному рубежу «Фердинанд» произвёл орудийный выстрел по окопам. Владимир увидел только яркую вспышку… Уже позже узнает, что после того боя умрёт в эвакогоспитале от ранений его друг Валентин Горячев, что в той неравной схватке погибли многие его боевые товарищи».

Из фронтового эвакогоспиталя разведчика перевели в тыл, оттуда после срочной операции – в другой. Так потерялась связь с ним командования, и на Родину пошла повторная скорбная весть. Но и ей не поверило материнское сердце, дождавшееся всё-таки весточки от сына, что он жив и едет домой, комиссованный по ранению.

Родина высоко оценила подвиги старшины Корнеева, наградив его орденами Красного Знамени, Отечественной войны I-й степени, дважды Красной Звезды, Славы III-й степени, дважды медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «Партизану Великой Отечественной» и другими.

В МУР – по блату

Однако герой не собирался почивать на лаврах, да и времена были не те. Едва почувствовав себя достаточно окрепшим, решил первый раз в жизни воспользоваться… блатом. Смущаясь, ведь шёл ему тогда всего-то 21-й годок, обратился к бывшему инструктору школы диверсантов Якову Никулочкину с просьбой походатайствовать о его трудоустройстве в МУР.

Конечно, её удовлетворили. Юноша по возрасту, он быстро стал тем мужем, авторитет которого признавался даже в уголовном мире. Один из матёрых преступников, воров-домушников по фамилии Венгровер, чьё имя гремело в криминальных сводках ещё до войны и которого объявляли в розыск не только в СССР, но и в Польше, Болгарии, ГДР и других странах, признавался взявшему его молодому оперу: «Считаю себя опытным человеком, меня трудно поймать. Но вы оказались опытнее, и я не обижаюсь ничуть, что поймали и арестовали».

Быстро обнаружившийся в нём талант сыскаря, часто больше руководствующегося чутьём и интуицией, помогал раскрывать запутанные и сложные преступления. В ходе допросов задержанных, порой больше похожих на задушевные беседы, он стремился установить с ними доверительные отношения, словно допрашивал взятого им в плен ценного «языка».

Корнееву удавалось не только поймать и разговорить преступника, но и посеять в его сердце искорку раскаяния, зёрнышко веры в то, что не всё ещё потеряно, если встать на путь исправления! Подтверждение тому – письма от бывших уголовников, вернувшихся к нормальной жизни, которые хранила в семейном архиве вдова Владимира Фёдоровича – Евгения Кирилловна.

Удивительная личность – этот «опер с Петровки», которому мало было удовлетворения профессионального честолюбия или даже внеочередной награды на кителе, но важен сам человек, хоть и оступившийся, грешный, однако желающий жить честно.

Оживший прототип

Удивительно, как ему хватало времени на всё, ведь он пахал без выходных, игнорируя отпуска и забывая о болячках – фронтовых ранах. По свидетельству Евгении Кирилловны, работа для него, безусловно, стояла на первом месте, а редкий отдых он проводил в семье.

Можно долго перечислять заслуги этого человека, одного из лучших руководителей отечественного уголовного розыска. Он был причастен к раскрытию множества резонансных преступлений 50-х, 60-х, 70-х годов ушедшего века. Например, к поимке объявленного в международный розыск рецидивиста Нестеренко, которого безуспешно искали полисмены Англии, Франции и Германии. Или к розыску банды убийц 24-х таксистов и автовладельцев, ликвидации в Сокольниках подпольного арсенала из 56 стволов…

Отдав 32 года уголовному розыску, в 1982-м полковник милиции Корнеев вышел на пенсию. Но до последних минут жизни оставался в рядах ветеранских организаций Центрального аппарата МВД и МУРа, передавая бесценный опыт молодёжи.

На пенсии он и познакомился с Глебом Жегловым. В отличие от многих других детективов, «Место встречи…» Владимир Фёдорович досмотрел до конца и очень хвалил фильм. Заслужить эти слова от опытного сыщика было очень непросто.

Но прежде были у Корнеева и встречи с братьями Вайнерами, авторами романа «Эра милосердия», положенного в основу сценария ленты. Поэтому не стоит удивляться, что талантливо сыгранные Высоцким и Конкиным киногерои похожи на реального человека, гениального разыскника, боевого разведчика и настоящего человека.

Роман Илющенко
Фото из архива музея истории МУРа