Пленённые морозом и огнём
За годы Великой Отечественной войны в советском плену оказались примерно три с половиной миллиона немцев и их союзников. Учитывая всё ими содеянное, эти люди не рассчитывали на радушный приём. Но условия их содержания всё же были несравненно лучше, чем в нацистских лагерях.
Суп из кошки
В 1941 и 1942 годах далеко не все пленные попадали в ведение специально созданного Главного управления по делам пленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР. Зная о зверствах фашистов, с ними особенно не церемонились. Однако советское руководство относилось к ним не так жестоко. Нормы продовольственного содержания для них установили на уровне заключённых ГУЛАГа, и лишь в блокадном Ленинграде они были ниже. Но даже там пленный солдат или офицер вермахта мог рассчитывать на такой же паёк, как иждивенцы осаждённого города.
Чем дальше на запад откатывалась война, тем больше пленных брали советские войска. Уже в 1943 году это стало проблемой. Под крылом ГУПВИ начали создавать специальные лагеря. Как правило, они были небольшими, на пять-шесть тысяч заключённых. Офицеров сначала содержали вместе с нижними чинами, союзников не отделяли от немцев. По всей стране было создано более трёхсот таких лагерей, причём они оперативно появлялись на освобождённых от оккупантов территориях.
Впервые с настоящим валом пленных гитлеровцев советские войска столкнулись под Сталинградом в начале 1943 года. В результате мощного наступления Красной армии 300-тысячная 6-я армия под командованием генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса оказалась в котле.
Офицер Эдельберт Холль в своей книге «Агония Сталинграда» констатировал: «Положение со снабжением становилось хуже день ото дня. Лишь солдаты боевых частей получали по двести граммов хлеба в день, всем остальным доставалось по сто. Полевая кухня варила супы из талой воды и конины, пропущенной через мясорубку. Сам наблюдал, как два солдата убили тощую кошку, зашедшую в блиндаж, сварили её и с жадностью съели. Теперь я знаю, что такое фатализм. Это когда ты стараешься не думать, что будет завтра и послезавтра!»
Снабжению немецких войск препятствовали как действия наших войск, так и частые туманы, сильные морозы. Казалось, что сама природа выступила на стороне Красной армии. Ну и конечно, немцам пришлось испытать всю её мощь. Орудия, миномёты, многоствольные ракетные установки и гранатомёты вели ураганный огонь в течение двух часов. Нарушилась связь между подразделениями. В войсках царили неразбериха и паника.
На последней действующей взлётной полосе можно было наблюдать такую картину: немецкий летчик лихорадочно осматривал готовый к взлёту самолёт. Оказавшиеся на его борту счастливчики могли использовать последний шанс покинуть котёл и избежать плена. Обезумевший от страха майор подбежал к лётчику Гансу Нойзидлеру и предложил ему 10 тысяч марок за место, но до денег дело не дошло, так как в тот же момент к очагу спасения прорвалась толпа грязных оборванных солдат. Они затоптали спесивого майора и набились в салон, как сельди в бочку. Через минуту пилот Ганс поднял машину в небо и взял курс на запад, а растерзанный офицер остался лежать на Сталинградской земле.
Марш мертвецов
Наконец, поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Паулюс принял решение о капитуляции. Это произошло 31 января 1943 года. Сто тысяч голодных немцев во главе с командующими попали в плен и испытали на себе все тяготы сибирских лагерей. Пребывали они в ужасном состоянии. Обморожения, тиф, ранения, дистрофия затронули эту ораву на сто процентов. Кроме того, все они были завшивевшими.
Военный врач Ганс Дибольд в своих мемуарах «Выжить в Сталинграде» приводит страшные картины. «После того, как мы вошли в Сталинград, - пишет он, - служба дезинсекции пришла в полный упадок. Чем хуже становились условия жизни, тем больше появлялось вшей. Все, у кого ещё оставались силы, ежеминутно выискивали и давили их. Всё тело горело и чесалось от укусов, и страшный зуд лишал больных последних остатков сна... Стонущих и измождённых можно было успокоить на короткое время только уколом морфия...»
Самые страшные дни начались для гитлеровцев, когда эта огромная масса военнопленных двинулась под охраной в сторону их размещения. Ближайший лагерь, хоть как-то оборудованный для приёма такого количества людей, был развёрнут в пяти часах перехода. Но это если брать в расчёт боеспособные части, а немцы еле держались на ногах. Транспорта для них не имелось. На улице стояли морозы под 20 градусов.
Советские военные власти отнеслись к пленным из состава 6-й армии, как могли, гуманно. Наиболее тяжёлых раненых и больных отправили в госпитали. Абсолютно всех обеспечили питанием, зачастую горячим. К офицерам и генералам отнеслись со всем вниманием: такие чины в плену ещё оставались редкостью.
Основной массе немцев пришлось двигаться пешим порядком, в мороз и метель. Позже не многие выжившие в пути немцы назвали этот переход «Маршем мертвецов», или «Вшивым маршем». Из ста тысяч после заключения выжили менее шести тысяч. Подавляющее большинство умерли именно во время первого этапа.
Зарплата для заключённых
С 1943 года Красная армия в основном наступала и число пленных неуклонно росло, а вместе с ним и число лагерей ГУПВИ НКВД СССР. Они делились на четыре категории: кроме фронтовых приёмно-пересыльных существовали офицерские, оперативные и тыловые. Офицерских к началу 1944-го насчитывалось всего пять.
Наиболее крупными были Елабужский, Оранский под Нижним Новгородом и Суздальский. А в Красногорский лагерь, например, были помещены Паулюс и другие известные военачальники, попавшие в плен под Сталинградом: генералы Шмидт, Пфайффер, Корфес, Даниэльс, полковник абвера Адам фон Тротт.
Ещё в августе 1942 года были утверждены нормы довольствия для немецких пленных и их союзников. Они предусматривали в сутки по 400 г хлеба (после 1943-го норма выросла до 600-700 г), 100 г рыбы, 100 г крупы, 500 г овощей и картофеля, 20 г сахара, 30 г соли, а также немного муки, чая, растительного масла, уксуса, перца. У генералов, а также солдат, больных дистрофией, суточный паёк был богаче.
Надо сказать, что выполнить норматив удавалось далеко не всегда, но вряд ли немцы вправе предъявлять претензии – условия в нацистских лагерях для военнопленных были куда хуже. В СССР же самым тяжёлым моментом до конца войны оставалась пересылка из фронтовых приёмников в тыл. Транспорта не хватало, железнодорожные вагоны не были оборудованы печками. Летом на марше умирали от жары, зимой - от холода.
Но попавшим в систему ГУПВИ НКВД СССР, можно сказать, повезло. С конца войны их стали использовать на работах по восстановлению народного хозяйства. Продолжительность трудового дня составляла восемь часов. Согласно циркуляру НКВД от 25 августа 1942 года, они имели право на небольшое денежное довольствие.
Рядовым и младшим командирам выплачивалось семь рублей в месяц, офицерам – десять, полковникам – пятнадцать, генералам – тридцать рублей. Военнопленным, которые трудились на нормированных работах, выдавали дополнительные суммы в зависимости от выработки. «Ударникам» полагалось пятьдесят рублей ежемесячно. Дополнительные деньги получали и бригадиры. При отличной отметке администрации сумма их вознаграждения могла вырасти до ста рублей. Впрочем, и эти нормы часто не соблюдались. И всё равно немцы получали едва ли не столько же, сколько голодавшие после войны советские люди.
Воспользовались моментом и работой
После капитуляции Германии СССР не спешил возвращать немцев домой. Сталин в своё время не подписал Женевскую конвенцию, которая содержала, помимо требований гуманно относиться к пленным, положение, обязывающее как можно быстрее после окончания военных действий их репатриировать. Теперь же он решил воспользоваться моментом.
Во-первых, пленные немцы с января 1945 года по 1950-й выполнили работ на 50 миллиардов рублей по тогдашнему курсу. Во-вторых, все они были просеяны через мелкое сито органами госбезопасности и разведки. Эсэсовцы, гестаповцы и лица, причастные к военным преступлениям, подлежали трибуналу. Таких в итоге оказалось более 12 тысяч. Их ждали длительные сроки заключения, а самых отпетых – смертная казнь.
В 1946 году началась репатриация. Сначала на родину отправляли австрийцев, румын, венгров, финнов, итальянцев. Прежде всего, получали возможность уехать больные и не годные к работе, а также вступившие в антифашистские комитеты. Офицеров и специалистов держали как можно дольше, отпустив последних в конце 1949-го – начале 1950 года. В 1956-м пришло время тех, кто за военные преступления отбывал наказание в лагерях, и последних генералов.
Всего в советском плену умерли почти 520 тысяч, или 15 процентов солдат и офицеров врага, переданных в систему ГУПВИ НКВД СССР. Чтобы понять, насколько гуманно относились к гитлеровцам в СССР, достаточно сказать, что в фашистской неволе умерло почти 50 процентов советских военнослужащих, а всего их попало в плен в годы Великой Отечественной войны по различным подсчётам от 4,5 до 6 миллионов человек.
Подготовил Николай Варавин
Волгоградская область
Суп из кошки
В 1941 и 1942 годах далеко не все пленные попадали в ведение специально созданного Главного управления по делам пленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР. Зная о зверствах фашистов, с ними особенно не церемонились. Однако советское руководство относилось к ним не так жестоко. Нормы продовольственного содержания для них установили на уровне заключённых ГУЛАГа, и лишь в блокадном Ленинграде они были ниже. Но даже там пленный солдат или офицер вермахта мог рассчитывать на такой же паёк, как иждивенцы осаждённого города.
Чем дальше на запад откатывалась война, тем больше пленных брали советские войска. Уже в 1943 году это стало проблемой. Под крылом ГУПВИ начали создавать специальные лагеря. Как правило, они были небольшими, на пять-шесть тысяч заключённых. Офицеров сначала содержали вместе с нижними чинами, союзников не отделяли от немцев. По всей стране было создано более трёхсот таких лагерей, причём они оперативно появлялись на освобождённых от оккупантов территориях.
Впервые с настоящим валом пленных гитлеровцев советские войска столкнулись под Сталинградом в начале 1943 года. В результате мощного наступления Красной армии 300-тысячная 6-я армия под командованием генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса оказалась в котле.
Офицер Эдельберт Холль в своей книге «Агония Сталинграда» констатировал: «Положение со снабжением становилось хуже день ото дня. Лишь солдаты боевых частей получали по двести граммов хлеба в день, всем остальным доставалось по сто. Полевая кухня варила супы из талой воды и конины, пропущенной через мясорубку. Сам наблюдал, как два солдата убили тощую кошку, зашедшую в блиндаж, сварили её и с жадностью съели. Теперь я знаю, что такое фатализм. Это когда ты стараешься не думать, что будет завтра и послезавтра!»
Снабжению немецких войск препятствовали как действия наших войск, так и частые туманы, сильные морозы. Казалось, что сама природа выступила на стороне Красной армии. Ну и конечно, немцам пришлось испытать всю её мощь. Орудия, миномёты, многоствольные ракетные установки и гранатомёты вели ураганный огонь в течение двух часов. Нарушилась связь между подразделениями. В войсках царили неразбериха и паника.
На последней действующей взлётной полосе можно было наблюдать такую картину: немецкий летчик лихорадочно осматривал готовый к взлёту самолёт. Оказавшиеся на его борту счастливчики могли использовать последний шанс покинуть котёл и избежать плена. Обезумевший от страха майор подбежал к лётчику Гансу Нойзидлеру и предложил ему 10 тысяч марок за место, но до денег дело не дошло, так как в тот же момент к очагу спасения прорвалась толпа грязных оборванных солдат. Они затоптали спесивого майора и набились в салон, как сельди в бочку. Через минуту пилот Ганс поднял машину в небо и взял курс на запад, а растерзанный офицер остался лежать на Сталинградской земле.
Марш мертвецов
Наконец, поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Паулюс принял решение о капитуляции. Это произошло 31 января 1943 года. Сто тысяч голодных немцев во главе с командующими попали в плен и испытали на себе все тяготы сибирских лагерей. Пребывали они в ужасном состоянии. Обморожения, тиф, ранения, дистрофия затронули эту ораву на сто процентов. Кроме того, все они были завшивевшими.
Военный врач Ганс Дибольд в своих мемуарах «Выжить в Сталинграде» приводит страшные картины. «После того, как мы вошли в Сталинград, - пишет он, - служба дезинсекции пришла в полный упадок. Чем хуже становились условия жизни, тем больше появлялось вшей. Все, у кого ещё оставались силы, ежеминутно выискивали и давили их. Всё тело горело и чесалось от укусов, и страшный зуд лишал больных последних остатков сна... Стонущих и измождённых можно было успокоить на короткое время только уколом морфия...»
Самые страшные дни начались для гитлеровцев, когда эта огромная масса военнопленных двинулась под охраной в сторону их размещения. Ближайший лагерь, хоть как-то оборудованный для приёма такого количества людей, был развёрнут в пяти часах перехода. Но это если брать в расчёт боеспособные части, а немцы еле держались на ногах. Транспорта для них не имелось. На улице стояли морозы под 20 градусов.
Советские военные власти отнеслись к пленным из состава 6-й армии, как могли, гуманно. Наиболее тяжёлых раненых и больных отправили в госпитали. Абсолютно всех обеспечили питанием, зачастую горячим. К офицерам и генералам отнеслись со всем вниманием: такие чины в плену ещё оставались редкостью.
Основной массе немцев пришлось двигаться пешим порядком, в мороз и метель. Позже не многие выжившие в пути немцы назвали этот переход «Маршем мертвецов», или «Вшивым маршем». Из ста тысяч после заключения выжили менее шести тысяч. Подавляющее большинство умерли именно во время первого этапа.
Зарплата для заключённых
С 1943 года Красная армия в основном наступала и число пленных неуклонно росло, а вместе с ним и число лагерей ГУПВИ НКВД СССР. Они делились на четыре категории: кроме фронтовых приёмно-пересыльных существовали офицерские, оперативные и тыловые. Офицерских к началу 1944-го насчитывалось всего пять.
Наиболее крупными были Елабужский, Оранский под Нижним Новгородом и Суздальский. А в Красногорский лагерь, например, были помещены Паулюс и другие известные военачальники, попавшие в плен под Сталинградом: генералы Шмидт, Пфайффер, Корфес, Даниэльс, полковник абвера Адам фон Тротт.
Ещё в августе 1942 года были утверждены нормы довольствия для немецких пленных и их союзников. Они предусматривали в сутки по 400 г хлеба (после 1943-го норма выросла до 600-700 г), 100 г рыбы, 100 г крупы, 500 г овощей и картофеля, 20 г сахара, 30 г соли, а также немного муки, чая, растительного масла, уксуса, перца. У генералов, а также солдат, больных дистрофией, суточный паёк был богаче.
Надо сказать, что выполнить норматив удавалось далеко не всегда, но вряд ли немцы вправе предъявлять претензии – условия в нацистских лагерях для военнопленных были куда хуже. В СССР же самым тяжёлым моментом до конца войны оставалась пересылка из фронтовых приёмников в тыл. Транспорта не хватало, железнодорожные вагоны не были оборудованы печками. Летом на марше умирали от жары, зимой - от холода.
Но попавшим в систему ГУПВИ НКВД СССР, можно сказать, повезло. С конца войны их стали использовать на работах по восстановлению народного хозяйства. Продолжительность трудового дня составляла восемь часов. Согласно циркуляру НКВД от 25 августа 1942 года, они имели право на небольшое денежное довольствие.
Рядовым и младшим командирам выплачивалось семь рублей в месяц, офицерам – десять, полковникам – пятнадцать, генералам – тридцать рублей. Военнопленным, которые трудились на нормированных работах, выдавали дополнительные суммы в зависимости от выработки. «Ударникам» полагалось пятьдесят рублей ежемесячно. Дополнительные деньги получали и бригадиры. При отличной отметке администрации сумма их вознаграждения могла вырасти до ста рублей. Впрочем, и эти нормы часто не соблюдались. И всё равно немцы получали едва ли не столько же, сколько голодавшие после войны советские люди.
Воспользовались моментом и работой
После капитуляции Германии СССР не спешил возвращать немцев домой. Сталин в своё время не подписал Женевскую конвенцию, которая содержала, помимо требований гуманно относиться к пленным, положение, обязывающее как можно быстрее после окончания военных действий их репатриировать. Теперь же он решил воспользоваться моментом.
Во-первых, пленные немцы с января 1945 года по 1950-й выполнили работ на 50 миллиардов рублей по тогдашнему курсу. Во-вторых, все они были просеяны через мелкое сито органами госбезопасности и разведки. Эсэсовцы, гестаповцы и лица, причастные к военным преступлениям, подлежали трибуналу. Таких в итоге оказалось более 12 тысяч. Их ждали длительные сроки заключения, а самых отпетых – смертная казнь.
В 1946 году началась репатриация. Сначала на родину отправляли австрийцев, румын, венгров, финнов, итальянцев. Прежде всего, получали возможность уехать больные и не годные к работе, а также вступившие в антифашистские комитеты. Офицеров и специалистов держали как можно дольше, отпустив последних в конце 1949-го – начале 1950 года. В 1956-м пришло время тех, кто за военные преступления отбывал наказание в лагерях, и последних генералов.
Всего в советском плену умерли почти 520 тысяч, или 15 процентов солдат и офицеров врага, переданных в систему ГУПВИ НКВД СССР. Чтобы понять, насколько гуманно относились к гитлеровцам в СССР, достаточно сказать, что в фашистской неволе умерло почти 50 процентов советских военнослужащих, а всего их попало в плен в годы Великой Отечественной войны по различным подсчётам от 4,5 до 6 миллионов человек.
Подготовил Николай Варавин
Волгоградская область
