Герои «голубых мундиров»
Речь пойдёт о так называемой Февральской революции, когда заговорщиками «сверху» и деструктивным силам «снизу» удалось свернуть страну с традиционного пути развития, ввергнув её для начала в кровопролитнейшую гражданскую войну, унёсшую жизни не менее 15 миллионов сограждан.
Из Москвы сообщает Роман Илющенко.
Именно полицейские и жандармы выступили тогда, пожалуй, единственными защитниками легитимной власти в столице. Мало кто знает об этом. Ещё меньше считают их героями. Давайте исправим эту историческую несправедливость!
Вызывая огонь на себя
По большому счёту в русском обществе благодаря его творческой элите, всегда тяготевшей к либерализму, сформировался не очень благопристойный типаж полицейского: этакого будочника-городового – человека, как правило, недалёкого, хамоватого и, конечно, мздоимца. Ещё со школьной скамьи помним кочующих из произведения в произведение держиморд, елдыриных и унтеров пришибеевых, ярко и сочно выписанных нашими классиками. Не изменилась ситуация и с победой советской власти.
Увы, но вклад в формирование негативного восприятия блюстителей порядка в голубых мундирах формировался на протяжении столетий не без участия золотых перьев России. Что не могло не отразиться на общественном мнении, не внести свою толику в революционный процесс брожения умов. К началу ХХ века, как показали события трёх русских революций, именно эти слуги закона становились главной мишенью боевиков всех мастей, вымещавших на них свою сатанинскую злобу на власть. Только в Москве во время событий декабря 1905 года был убит 21 полицейский (включая начальника сыскной полиции города Александра Войлошникова) и ранен 41. Ведомственное издание «Наша полиция» в 1906-м писало: «Полицейские чины и чины жандармских управлений, начиная с градоначальников и кончая сотнями городовых и нижних чинов, всюду истреблялись самыми бесчеловечными способами: взрывчатыми снарядами, серной кислотой и пулями, направленными из-за угла или из глубины жилых помещений. И безропотно гибли эти служаки только за то, что твёрдо и безбоязненно исполняли свой долг».
Причём стремились ликвидировать цвет органов правопорядка и лучшие кадры ведомства – тех, кто отличался добросовестностью, представлял реальную угрозу деструктивным революционным силам.
Ситуация, только в более кровавых масштабах, повторилась и 12 лет спустя. Её в воспоминаниях очевидцев донёс до нас в своих работах, романе-хронике «Март 17-го», писатель Александр Солженицын. Тогда, воспользовавшись отсутствием в столице царя, в Международный женский день заговорщики организовали акцию протеста – «марш пустых кастрюль». Вскоре она вылилась сначала в хулиганские выходки подвыпившей молодёжи, а потом в откровенные беспорядки. К ним быстро подключились гимназисты, студенты, определённая часть рабочих, а затем и войска питерского гарнизона, включая казачьи части.
На ставших враждебными и опасными улицах остались лишь предоставленные самим себе городовые да нижние жандармские чины – те самые держиморды, елдырины и унтеры пришибеевы. Но именно они не дрогнули, не спасовали, не изменили присяге, продолжая выполнять свои обязанности. В полиции, как оказалось, служили далеко не отбросы общества. Туда шли вполне образованные, обладающие специальными навыками и прошедшие армию, добропорядочные и, самое главное, верноподданные люди – во многом лучшие представители народа.
Оперативной связи тогда не было и в помине, и каждый из нёсших службу на своём посту стражей порядка, оказавшись фактически отрезанным от руководства, самостоятельно принимал решение, как действовать в конкретной обстановке. А она после пролития первой крови быстро накалялась. Особенно, когда на свободу вышли уголовники. Из Петроградской пересыльной тюрьмы были освобождены 4650 преступников-рецидивистов, из губернской – 8558, из женской – 387, из полицейских участков – 989 человек.
Убит в спину
Первой среди правоохранителей жертвой революции стал жандармский пристав Иван Крылов, пришедший в МВД из гвардии. Он во главе полуэскадрона конной полиции пытался разогнать демонстрантов на Знаменской площади Петрограда и вырвал у одного из них красный флаг. Крылов был убит в спину. Но не демонстрантом, а казаком 1-го Донского полка.
Солженицын так описал, что последовало затем: «И толпа заревела ликующе, махала шапками, платками: «Ура-а казакам! Казак полицейского убил!» Пристава добивали кто чем мог – дворницкой лопатой, каблуками. А его шашку передали одному из ораторов. И тот поднимал высоко: «Вот оружие палача!» Казачья сотня сидела на конях, принимая благодарные крики». Другой случай. Казаки того же полка, услышав выстрелы из толпы у Литейного моста, ускакали, оставив лежавшего на мостовой тяжелораненого полицмейстера, полковника Михаила Шалфеева. Его жестоко избили, точнее, добили демонстранты…
Вот ещё один характерный эпизод. У здания петроградской городской думы собралась орава, которая всё более росла и шумела. За этим безучастно наблюдала полусотня казаков, стоявшая у Казанского собора. Подъехавший градоначальник Александр Балк представился их командиру и приказал рассеять людскую массу, не применяя оружия. Казаки двинулись вперёд, но, приблизившись к скопищу, замедлили движение, а потом и вовсе остановились. «Толпа заревела от восторга, но ненадолго, – вспоминал градоначальник. – Из Казанской улицы вылетел галопом разъезд конной полиции и устремился в неё. Мгновение, и все разбежались…»
Как видим, именно стражи порядка, в отличие от армии казаков, показали свою верность долгу и решимость стоять до конца. Полицейские разметали огромные скопления народа! Но что мог сделать десяток хоть и храбрых, преданных долгу людей против разнузданной стихии и бессилия правительства?
Преданные и забытые
«Февральская революция проиграна со стороны власти ещё до начала самой революции. Тут была и ушибленность Пятым годом, несчастным 9-м января… Ещё в майский противонемецкий погром в 1915-м в Москве приказано было полиции: ни в коем случае не применять оружия против народа», – писал Солженицын, объясняя нерешительность городской верхушки и командования. А бунтовщики, словно зная это, с каждым часом наглели всё больше. Толпы росли, превращаясь в бескрайние, оглушительно вопящие реки, сметающие всё на своем пути.
Мученическую смерть принял начальник Петроградского жандармского отделения генерал-лейтенант Иван Волков. Убиты городовые Тимофей Гиль, Яков Рацкевич, Семён Стуров, Александр Княкинен, Демьян Цубульский и Вексель (имя не известно). Все они получили огнестрельные ранения. Ещё одна жертва – околоточный Крюков, зарубленный саблей.
Имена многих героев-полицейских не дошли до потомков. Согласно воспоминаниям боевика Зайцева, в ходе перестрелки был смертельно ранен околоточный надзиратель, фамилия которого, к сожалению, также не сохранилась. Разъярённые бунтовщики мученически умертвили его, закопав ещё живого в выгребной яме.
Об убийстве другого стража порядка – безымянного помощника полицейского пристава, который до последнего патрона отстреливался из револьвера с чердака дома № 120 по Забалканскому проспекту, сообщается в мемуарах революционера Варшукова.
Но это лишь малая часть «мартиролога» правоохранителей. Всего, по неполным данным издававшихся в те годы «Ведомостей общественного градоначальства», в городе на Неве в результате массовых волнений и вооружённых столкновений с конца февраля по середину марта 1917 года пали 19 полицейских и 48 жандармов. Кроме того, 42 погибших и 48 раненых так и не были опознаны родственниками. Здесь вероятно были и сотрудники органов правопорядка. Есть они и среди 64 человек, которые числились пропавшими без вести. О правдивости этой версии говорят сообщения о всплывших в мае нескольких трупах полицейских, спущенных бесчинствующими революционерами под лёд Невы, Мойки и городских каналов.
Причиной такой жестокости по отношению к представителям власти можно считать не только сведение личных счетов или высокую степень опьянения, но и распространяемые слухи о том, что переодетые стражи порядка якобы стреляли в мирных демонстрантов. После победы революции была создана специальная комиссия, которая изучила все эти заявления, но ни одному из них не было найдено подтверждения.
Слегка переиначив известное стихотворение, можно сказать: «И вы – мундиры голубые, и ты – их предавший народ!». Пора наконец признать на государственном уровне погибших на своём посту защитников правопорядка – героями Отечества с воздаянием им подобающих почестей. Для начала открыв им памятник.
Из Москвы сообщает Роман Илющенко.
Именно полицейские и жандармы выступили тогда, пожалуй, единственными защитниками легитимной власти в столице. Мало кто знает об этом. Ещё меньше считают их героями. Давайте исправим эту историческую несправедливость!
Вызывая огонь на себя
По большому счёту в русском обществе благодаря его творческой элите, всегда тяготевшей к либерализму, сформировался не очень благопристойный типаж полицейского: этакого будочника-городового – человека, как правило, недалёкого, хамоватого и, конечно, мздоимца. Ещё со школьной скамьи помним кочующих из произведения в произведение держиморд, елдыриных и унтеров пришибеевых, ярко и сочно выписанных нашими классиками. Не изменилась ситуация и с победой советской власти.
Увы, но вклад в формирование негативного восприятия блюстителей порядка в голубых мундирах формировался на протяжении столетий не без участия золотых перьев России. Что не могло не отразиться на общественном мнении, не внести свою толику в революционный процесс брожения умов. К началу ХХ века, как показали события трёх русских революций, именно эти слуги закона становились главной мишенью боевиков всех мастей, вымещавших на них свою сатанинскую злобу на власть. Только в Москве во время событий декабря 1905 года был убит 21 полицейский (включая начальника сыскной полиции города Александра Войлошникова) и ранен 41. Ведомственное издание «Наша полиция» в 1906-м писало: «Полицейские чины и чины жандармских управлений, начиная с градоначальников и кончая сотнями городовых и нижних чинов, всюду истреблялись самыми бесчеловечными способами: взрывчатыми снарядами, серной кислотой и пулями, направленными из-за угла или из глубины жилых помещений. И безропотно гибли эти служаки только за то, что твёрдо и безбоязненно исполняли свой долг».
Причём стремились ликвидировать цвет органов правопорядка и лучшие кадры ведомства – тех, кто отличался добросовестностью, представлял реальную угрозу деструктивным революционным силам.
Ситуация, только в более кровавых масштабах, повторилась и 12 лет спустя. Её в воспоминаниях очевидцев донёс до нас в своих работах, романе-хронике «Март 17-го», писатель Александр Солженицын. Тогда, воспользовавшись отсутствием в столице царя, в Международный женский день заговорщики организовали акцию протеста – «марш пустых кастрюль». Вскоре она вылилась сначала в хулиганские выходки подвыпившей молодёжи, а потом в откровенные беспорядки. К ним быстро подключились гимназисты, студенты, определённая часть рабочих, а затем и войска питерского гарнизона, включая казачьи части.
На ставших враждебными и опасными улицах остались лишь предоставленные самим себе городовые да нижние жандармские чины – те самые держиморды, елдырины и унтеры пришибеевы. Но именно они не дрогнули, не спасовали, не изменили присяге, продолжая выполнять свои обязанности. В полиции, как оказалось, служили далеко не отбросы общества. Туда шли вполне образованные, обладающие специальными навыками и прошедшие армию, добропорядочные и, самое главное, верноподданные люди – во многом лучшие представители народа.
Оперативной связи тогда не было и в помине, и каждый из нёсших службу на своём посту стражей порядка, оказавшись фактически отрезанным от руководства, самостоятельно принимал решение, как действовать в конкретной обстановке. А она после пролития первой крови быстро накалялась. Особенно, когда на свободу вышли уголовники. Из Петроградской пересыльной тюрьмы были освобождены 4650 преступников-рецидивистов, из губернской – 8558, из женской – 387, из полицейских участков – 989 человек.
Убит в спину
Первой среди правоохранителей жертвой революции стал жандармский пристав Иван Крылов, пришедший в МВД из гвардии. Он во главе полуэскадрона конной полиции пытался разогнать демонстрантов на Знаменской площади Петрограда и вырвал у одного из них красный флаг. Крылов был убит в спину. Но не демонстрантом, а казаком 1-го Донского полка.
Солженицын так описал, что последовало затем: «И толпа заревела ликующе, махала шапками, платками: «Ура-а казакам! Казак полицейского убил!» Пристава добивали кто чем мог – дворницкой лопатой, каблуками. А его шашку передали одному из ораторов. И тот поднимал высоко: «Вот оружие палача!» Казачья сотня сидела на конях, принимая благодарные крики». Другой случай. Казаки того же полка, услышав выстрелы из толпы у Литейного моста, ускакали, оставив лежавшего на мостовой тяжелораненого полицмейстера, полковника Михаила Шалфеева. Его жестоко избили, точнее, добили демонстранты…
Вот ещё один характерный эпизод. У здания петроградской городской думы собралась орава, которая всё более росла и шумела. За этим безучастно наблюдала полусотня казаков, стоявшая у Казанского собора. Подъехавший градоначальник Александр Балк представился их командиру и приказал рассеять людскую массу, не применяя оружия. Казаки двинулись вперёд, но, приблизившись к скопищу, замедлили движение, а потом и вовсе остановились. «Толпа заревела от восторга, но ненадолго, – вспоминал градоначальник. – Из Казанской улицы вылетел галопом разъезд конной полиции и устремился в неё. Мгновение, и все разбежались…»
Как видим, именно стражи порядка, в отличие от армии казаков, показали свою верность долгу и решимость стоять до конца. Полицейские разметали огромные скопления народа! Но что мог сделать десяток хоть и храбрых, преданных долгу людей против разнузданной стихии и бессилия правительства?
Преданные и забытые
«Февральская революция проиграна со стороны власти ещё до начала самой революции. Тут была и ушибленность Пятым годом, несчастным 9-м января… Ещё в майский противонемецкий погром в 1915-м в Москве приказано было полиции: ни в коем случае не применять оружия против народа», – писал Солженицын, объясняя нерешительность городской верхушки и командования. А бунтовщики, словно зная это, с каждым часом наглели всё больше. Толпы росли, превращаясь в бескрайние, оглушительно вопящие реки, сметающие всё на своем пути.
Мученическую смерть принял начальник Петроградского жандармского отделения генерал-лейтенант Иван Волков. Убиты городовые Тимофей Гиль, Яков Рацкевич, Семён Стуров, Александр Княкинен, Демьян Цубульский и Вексель (имя не известно). Все они получили огнестрельные ранения. Ещё одна жертва – околоточный Крюков, зарубленный саблей.
Имена многих героев-полицейских не дошли до потомков. Согласно воспоминаниям боевика Зайцева, в ходе перестрелки был смертельно ранен околоточный надзиратель, фамилия которого, к сожалению, также не сохранилась. Разъярённые бунтовщики мученически умертвили его, закопав ещё живого в выгребной яме.
Об убийстве другого стража порядка – безымянного помощника полицейского пристава, который до последнего патрона отстреливался из револьвера с чердака дома № 120 по Забалканскому проспекту, сообщается в мемуарах революционера Варшукова.
Но это лишь малая часть «мартиролога» правоохранителей. Всего, по неполным данным издававшихся в те годы «Ведомостей общественного градоначальства», в городе на Неве в результате массовых волнений и вооружённых столкновений с конца февраля по середину марта 1917 года пали 19 полицейских и 48 жандармов. Кроме того, 42 погибших и 48 раненых так и не были опознаны родственниками. Здесь вероятно были и сотрудники органов правопорядка. Есть они и среди 64 человек, которые числились пропавшими без вести. О правдивости этой версии говорят сообщения о всплывших в мае нескольких трупах полицейских, спущенных бесчинствующими революционерами под лёд Невы, Мойки и городских каналов.
Причиной такой жестокости по отношению к представителям власти можно считать не только сведение личных счетов или высокую степень опьянения, но и распространяемые слухи о том, что переодетые стражи порядка якобы стреляли в мирных демонстрантов. После победы революции была создана специальная комиссия, которая изучила все эти заявления, но ни одному из них не было найдено подтверждения.
Слегка переиначив известное стихотворение, можно сказать: «И вы – мундиры голубые, и ты – их предавший народ!». Пора наконец признать на государственном уровне погибших на своём посту защитников правопорядка – героями Отечества с воздаянием им подобающих почестей. Для начала открыв им памятник.
