Василий Лановой: «Не будь счастливых встреч – судьба сложилась бы иначе»
Предлагаем интервью народного артиста СССР Василия Семёновича Ланового, которое подготовил журналист газеты «Щит и меч» Николай Терещук.
– Василий Семёнович, вы с детства мечтали стать артистом?
– Мама и папа были крестьянами, абсолютно не имели никакого отношения к театру. Закончили по три класса школы. Работали на нефтехимическом заводе. И дали своим детям высшее образование.
Я занимался в самодеятельности в Доме культуры ЗиЛа. И очень хотел быть лётчиком. Мой первый учитель, руководитель театральной студии Сергей Львович Штейн, сказал: «Каким ты станешь лётчиком ещё неизвестно, а вот то, что из тебя актёр приличный может быть, не сомневаюсь. Поэтому давай-ка иди в актёры». А я пошёл в лётное училище. Он приехал и забрал оттуда мои документы…
– В театре и в кино вы так блестяще исполняете роли военных. Не от того ли, что война отложила сильный отпечаток на формировании вашей личности?
– Тяжёлыми, лязгающими гусеницами война, можно сказать, переехала детство моего поколения. От воспоминаний о ней никуда не уйти, никуда не деться. До настоящего дня каждый раз, прикасаясь к военной теме в фильме или спектакле, я очень скоро настраиваюсь на эту волну и «замыкание» наступает мгновенно. Как только возникает какой-то эпизод войны, ассоциативно я тут же нахожу точки соприкосновения с пережитым, виденным, и это сразу же во многом определяет моё самочувствие в той или иной военной роли. Иные образы подаются, можно сказать, в готовом виде – я сразу схватываю целое, а затем уже идёт работа по уточнению, углублению деталей, отдельных моментов роли. Определив для себя сначала общее направление поисков, главную суть образа, ищу затем внешнюю форму поведения своего героя. Её не всегда сразу возможно увидеть, она открывается, как правило, постепенно, в процессе репетиций, по крупице, по чёрточке, по шажочку. То есть сначала постигаешь, что играть, а потом, как это делать. Причём поиск внешнего рисунка роли бывает долгим и нередко мучительным. Ведь важно не только знать, что сказать, но многое зависит и от того, как ты это скажешь, как произнесёшь ту или иную реплику.
Например, очень скоро, уже в процессе чтения сценария будущего фильма «Офицеры», увидел я и своего героя – Ивана Варавву. Увидел пластику его движений, этого подвижного, ни на секунду не останавливающегося человека, светлого, радостного, романтичного. Сразу он мне таким открылся, и его легко и радостно было играть. Привлекала в нём, помимо других черт характера, одна главная – верность. Верность в любви и дружбе, верность долгу – человеческому, воинскому, верность Отечеству. Это качество его испытывается в фильме в самых различных жизненных ситуациях – в боевой обстановке, в быту, в отношениях с любимой женщиной, с другом – и везде выдерживается по самому высокому счёту.
Мы с Георгием Юматовым в фильме были очень разные: один, что называется, от жизни, реально осознававший себя в этом мире, другой – романтик, не от мира сего. Это создавало драматическое напряжение коллизий, в которых мы оказывались по сценарию. Сыграл свою роль и выбор актёров на главные роли: разного темперамента, склада характера.
Да, бывают «чудные мгновенья», когда очень скоро находишь в роли те желанные «что» и «как» играть. Военные роли в фильмах и спектаклях – ещё одно подтверждение тому, что, если жизнь что-то в тебе отложила, это обязательно найдёт затем свою форму выражения в творчестве, обязательно отзовётся в том, что ты будешь потом создавать.
– Вы как-то сказали, что в наибольшей степени жизненный материал, связанный с войной, вылился у вас не в военных ролях, а в озвучивании многосерийного документального фильма «Великая Отечественная», созданного многими кинематографистами под руководством Романа Кармена…
– Признаюсь, я никогда до этого не озвучивал роли в фильмах и, более того, считал такую работу не совсем творческой и малоинтересной. Поэтому, когда получил предложение попробоваться на озвучивание этого фильма, то поначалу отказался. К тому же я не считал себя достаточно готовым к такой работе. Меня не уговаривали, но посоветовали, прежде чем отказаться, всё же прийти и посмотреть несколько серий уже сделанного, но пока «немого» фильма. Я согласился, хотя и не верил, что из этого что-то получится. От меня не скрывали, что многие актёры пробовались на озвучивание и «не прошли». Это в какой-то степени меня озадачило и подстегнуло.
Когда начал работать над фильмом, понял: самое важное – передать своё внутреннее отношение к войне, к великой трагедии, к которой она привела народы. Признаюсь, что ни одна работа в театре, в кино, на эстраде не стоила мне стольких нервных затрат, такого напряжения, внутренних волнений, когда голос срывался, ком подступал к горлу, душили слёзы и я уже не мог говорить, ничего не слышал, становился бессильным, и продолжать запись уже было просто невозможно. Такова сила эмоционального воздействия фильма. Мы прерывали работу на какое-то время, я приходил в себя и вновь направлялся к микрофону.
Ни к одному спектаклю, ни к одной роли я не готовился так, как к работе над «Великой Отечественной». В день записи отменял все другие репетиции, съёмки и заранее настраивался на предстоящую работу, требовавшую, помимо огромных нервных затрат, также и немалых физических усилий. Ведь приходилось простаивать у микрофона по многу часов кряду.
«Великая Отечественная» произвела грандиозное впечатление на американцев. Это было похоже на эффект разорвавшейся бомбы. Зарубежная пропаганда приложила немало усилий к тому, чтобы демонстрация картины прошла скромно, незаметно. Она так старалась, чтобы люди не узнали правду о войне. Фильм пошёл по самым непопулярным каналам. Но после первых серий Америка буквально прильнула к телевизорам. Картина прошла с огромным успехом. Через неё американцы узнали о мужестве советских людей, о той цене, которую пришлось заплатить нашему народу за Победу. Конечно, принимали фильм по-разному. В советском посольстве нам рассказывали, что картина как бы разделила людей, по-разному относящихся к России, на два лагеря.
С американской стороны фильм комментировал на английском языке известный актёр Берт Ланкастер.
Приехав в нашу страну и всё больше и больше узнавая о «неизвестной» войне, он не мог сдерживать слёз. А потом признался, что многое впервые открылось для него уже в процессе работы над фильмом. А мне тогда подумалось: сколь же велика может быть сила искусства, если оно правдиво пронизано чувством!
– В ваших автобиографических книгах «Счастливые встречи» и «Летят дни за днями» вы вспоминаете многие удивительные жизненные ситуации, интересных людей, которые так или иначе прикоснулись к вашей судьбе…
– Оглядываясь назад, могу сказать, что биография, так, как она сложилась, щедро подавала и подаёт материал для работы, для создания полнокровных, сильных, страстных образов наших современников и героев более отдалённых эпох. Не будь этого духовного багажа, актёрская судьба могла бы сложиться иначе, а возможно, не состоялась бы и вовсе. Сегодня мне кажется, что любая другая, пусть даже более благополучная и ослепительная, жизнь будет просто не моя. Вот поэтому, если бы сейчас спросили, хочу ли себе иной судьбы, твёрдо ответил бы – нет!
Да, я всегда играл героев, которым свойственны мужественность, решительность, воля. Человек всегда хочет видеть рядом с собой людей благородных, честных, сильных духом, верных, способных на подлинные человеческие чувства, на совершение поступков, двигающих общество вперёд. И герой, несущий добро и справедливость, способный пробудить спящую совесть, поднять людей на правое дело, вечен, как вечны сами понятия добра и зла.
– В 1980-м на экраны вышли «Петровка, 38» и «Огарёва, 6». Первая картина стала хитом кинопроката – в год премьеры её посмотрели более 50 миллионов зрителей. Эти фильмы, в которых вы сыграли сыщика Владислава Костенко, до сих пор любимы нашими современниками. Работа над образом далась легко?
– Так ведь материал был хороший! Вообще-то, я не в восторге от детективов – как правило, с недоверием к ним отношусь. Но это была добротная литература. Профессионал Юлиан Семёнов написал качественную, на совесть сработанную захватывающую детективную прозу – сегодняшние «страшилки» ни в какое сравнение с ней не идут. Фильм снят коллективом профессионалов. Многие рискованные сцены артисты, и я в том числе, исполняли сами. А эпизод автомобильной погони, когда по сюжету, удирая от оперативников МУРа, бандит Сударь угоняет «Волгу», выбросив из-за баранки её водителя, до сих пор один из самых эффектных в отечественном кинематографе. Саму погоню снимали летом 1979 года в центре Москвы – на Пушкинской площади и Бульварном кольце. Режиссёру не разрешили перекрывать движение в местах съёмок, поэтому снимать пришлось прямо в уличном потоке. Управляли машинами каскадёры. Прохожие в кадре шарахались по-настоящему – никто и не догадывался, что это шли съёмки нового детектива.
– А вы – аккуратный водитель?
– Многолетний опыт безаварийного вождения даёт основание думать именно так. Поэтому желаю работникам Госавтоинспекции таких дисциплинированных водителей, а всем стражам правопорядка – удачи, профессионализма и взаимопонимания с гражданами.
Фото из личного архива Василия Ланового
– Василий Семёнович, вы с детства мечтали стать артистом?
– Мама и папа были крестьянами, абсолютно не имели никакого отношения к театру. Закончили по три класса школы. Работали на нефтехимическом заводе. И дали своим детям высшее образование.
Я занимался в самодеятельности в Доме культуры ЗиЛа. И очень хотел быть лётчиком. Мой первый учитель, руководитель театральной студии Сергей Львович Штейн, сказал: «Каким ты станешь лётчиком ещё неизвестно, а вот то, что из тебя актёр приличный может быть, не сомневаюсь. Поэтому давай-ка иди в актёры». А я пошёл в лётное училище. Он приехал и забрал оттуда мои документы…
– В театре и в кино вы так блестяще исполняете роли военных. Не от того ли, что война отложила сильный отпечаток на формировании вашей личности?
– Тяжёлыми, лязгающими гусеницами война, можно сказать, переехала детство моего поколения. От воспоминаний о ней никуда не уйти, никуда не деться. До настоящего дня каждый раз, прикасаясь к военной теме в фильме или спектакле, я очень скоро настраиваюсь на эту волну и «замыкание» наступает мгновенно. Как только возникает какой-то эпизод войны, ассоциативно я тут же нахожу точки соприкосновения с пережитым, виденным, и это сразу же во многом определяет моё самочувствие в той или иной военной роли. Иные образы подаются, можно сказать, в готовом виде – я сразу схватываю целое, а затем уже идёт работа по уточнению, углублению деталей, отдельных моментов роли. Определив для себя сначала общее направление поисков, главную суть образа, ищу затем внешнюю форму поведения своего героя. Её не всегда сразу возможно увидеть, она открывается, как правило, постепенно, в процессе репетиций, по крупице, по чёрточке, по шажочку. То есть сначала постигаешь, что играть, а потом, как это делать. Причём поиск внешнего рисунка роли бывает долгим и нередко мучительным. Ведь важно не только знать, что сказать, но многое зависит и от того, как ты это скажешь, как произнесёшь ту или иную реплику.
Например, очень скоро, уже в процессе чтения сценария будущего фильма «Офицеры», увидел я и своего героя – Ивана Варавву. Увидел пластику его движений, этого подвижного, ни на секунду не останавливающегося человека, светлого, радостного, романтичного. Сразу он мне таким открылся, и его легко и радостно было играть. Привлекала в нём, помимо других черт характера, одна главная – верность. Верность в любви и дружбе, верность долгу – человеческому, воинскому, верность Отечеству. Это качество его испытывается в фильме в самых различных жизненных ситуациях – в боевой обстановке, в быту, в отношениях с любимой женщиной, с другом – и везде выдерживается по самому высокому счёту.
Мы с Георгием Юматовым в фильме были очень разные: один, что называется, от жизни, реально осознававший себя в этом мире, другой – романтик, не от мира сего. Это создавало драматическое напряжение коллизий, в которых мы оказывались по сценарию. Сыграл свою роль и выбор актёров на главные роли: разного темперамента, склада характера.
Да, бывают «чудные мгновенья», когда очень скоро находишь в роли те желанные «что» и «как» играть. Военные роли в фильмах и спектаклях – ещё одно подтверждение тому, что, если жизнь что-то в тебе отложила, это обязательно найдёт затем свою форму выражения в творчестве, обязательно отзовётся в том, что ты будешь потом создавать.
– Вы как-то сказали, что в наибольшей степени жизненный материал, связанный с войной, вылился у вас не в военных ролях, а в озвучивании многосерийного документального фильма «Великая Отечественная», созданного многими кинематографистами под руководством Романа Кармена…
– Признаюсь, я никогда до этого не озвучивал роли в фильмах и, более того, считал такую работу не совсем творческой и малоинтересной. Поэтому, когда получил предложение попробоваться на озвучивание этого фильма, то поначалу отказался. К тому же я не считал себя достаточно готовым к такой работе. Меня не уговаривали, но посоветовали, прежде чем отказаться, всё же прийти и посмотреть несколько серий уже сделанного, но пока «немого» фильма. Я согласился, хотя и не верил, что из этого что-то получится. От меня не скрывали, что многие актёры пробовались на озвучивание и «не прошли». Это в какой-то степени меня озадачило и подстегнуло.
Когда начал работать над фильмом, понял: самое важное – передать своё внутреннее отношение к войне, к великой трагедии, к которой она привела народы. Признаюсь, что ни одна работа в театре, в кино, на эстраде не стоила мне стольких нервных затрат, такого напряжения, внутренних волнений, когда голос срывался, ком подступал к горлу, душили слёзы и я уже не мог говорить, ничего не слышал, становился бессильным, и продолжать запись уже было просто невозможно. Такова сила эмоционального воздействия фильма. Мы прерывали работу на какое-то время, я приходил в себя и вновь направлялся к микрофону.
Ни к одному спектаклю, ни к одной роли я не готовился так, как к работе над «Великой Отечественной». В день записи отменял все другие репетиции, съёмки и заранее настраивался на предстоящую работу, требовавшую, помимо огромных нервных затрат, также и немалых физических усилий. Ведь приходилось простаивать у микрофона по многу часов кряду.
«Великая Отечественная» произвела грандиозное впечатление на американцев. Это было похоже на эффект разорвавшейся бомбы. Зарубежная пропаганда приложила немало усилий к тому, чтобы демонстрация картины прошла скромно, незаметно. Она так старалась, чтобы люди не узнали правду о войне. Фильм пошёл по самым непопулярным каналам. Но после первых серий Америка буквально прильнула к телевизорам. Картина прошла с огромным успехом. Через неё американцы узнали о мужестве советских людей, о той цене, которую пришлось заплатить нашему народу за Победу. Конечно, принимали фильм по-разному. В советском посольстве нам рассказывали, что картина как бы разделила людей, по-разному относящихся к России, на два лагеря.
С американской стороны фильм комментировал на английском языке известный актёр Берт Ланкастер.
Приехав в нашу страну и всё больше и больше узнавая о «неизвестной» войне, он не мог сдерживать слёз. А потом признался, что многое впервые открылось для него уже в процессе работы над фильмом. А мне тогда подумалось: сколь же велика может быть сила искусства, если оно правдиво пронизано чувством!
– В ваших автобиографических книгах «Счастливые встречи» и «Летят дни за днями» вы вспоминаете многие удивительные жизненные ситуации, интересных людей, которые так или иначе прикоснулись к вашей судьбе…
– Оглядываясь назад, могу сказать, что биография, так, как она сложилась, щедро подавала и подаёт материал для работы, для создания полнокровных, сильных, страстных образов наших современников и героев более отдалённых эпох. Не будь этого духовного багажа, актёрская судьба могла бы сложиться иначе, а возможно, не состоялась бы и вовсе. Сегодня мне кажется, что любая другая, пусть даже более благополучная и ослепительная, жизнь будет просто не моя. Вот поэтому, если бы сейчас спросили, хочу ли себе иной судьбы, твёрдо ответил бы – нет!
Да, я всегда играл героев, которым свойственны мужественность, решительность, воля. Человек всегда хочет видеть рядом с собой людей благородных, честных, сильных духом, верных, способных на подлинные человеческие чувства, на совершение поступков, двигающих общество вперёд. И герой, несущий добро и справедливость, способный пробудить спящую совесть, поднять людей на правое дело, вечен, как вечны сами понятия добра и зла.
– В 1980-м на экраны вышли «Петровка, 38» и «Огарёва, 6». Первая картина стала хитом кинопроката – в год премьеры её посмотрели более 50 миллионов зрителей. Эти фильмы, в которых вы сыграли сыщика Владислава Костенко, до сих пор любимы нашими современниками. Работа над образом далась легко?
– Так ведь материал был хороший! Вообще-то, я не в восторге от детективов – как правило, с недоверием к ним отношусь. Но это была добротная литература. Профессионал Юлиан Семёнов написал качественную, на совесть сработанную захватывающую детективную прозу – сегодняшние «страшилки» ни в какое сравнение с ней не идут. Фильм снят коллективом профессионалов. Многие рискованные сцены артисты, и я в том числе, исполняли сами. А эпизод автомобильной погони, когда по сюжету, удирая от оперативников МУРа, бандит Сударь угоняет «Волгу», выбросив из-за баранки её водителя, до сих пор один из самых эффектных в отечественном кинематографе. Саму погоню снимали летом 1979 года в центре Москвы – на Пушкинской площади и Бульварном кольце. Режиссёру не разрешили перекрывать движение в местах съёмок, поэтому снимать пришлось прямо в уличном потоке. Управляли машинами каскадёры. Прохожие в кадре шарахались по-настоящему – никто и не догадывался, что это шли съёмки нового детектива.
– А вы – аккуратный водитель?
– Многолетний опыт безаварийного вождения даёт основание думать именно так. Поэтому желаю работникам Госавтоинспекции таких дисциплинированных водителей, а всем стражам правопорядка – удачи, профессионализма и взаимопонимания с гражданами.
Фото из личного архива Василия Ланового
