Лётчик-космонавт Василий Циблиев: «Самое страшное – ничего не делать. Есть время сна, подъёма, выделяются часы для выполнения научных экспериментов…»
В гостях у журнала «Полиция России» кандидат технических наук, лауреат премии имени Владимира Высоцкого «Своя колея», лётчик-космонавт, Герой Российской Федерации генерал-лейтенант авиации Василий Циблиев.
Визитная карточка
Циблиев Василий Васильевич.
Родился 20 февраля 1954 года в селе Приветное, Крымской области.
Окончил среднюю школу (1971), Харьковское высшее военное авиационное училище лётчиков имени С.И. Грицевца (1975), Краснознаменную военно-воздушную академию имени Юрия Гагарина с отличием (1987), Московский государственный университет геодезии и картографии (1997), Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации с отличием (2010).
Служил летчиком в 296-м истребительном полку в Группе советских войск в Германии, командиром звена, заместителем командира авиационной эскадрильи 161-го авиационного полка в Одесском военном округе. Получил квалификацию «Летчик-инструктор» (1982).
Зачислен в отряд космонавтов 23 июля 1987 года. Прошел общую космическую подготовку (1989). Получил квалификации «Космонавт-испытатель» (1989), «Инструктор парашютно-десантной подготовки» (1990).
Совершил два космических полета (в 1993–1994 и в 1997). В общей сложности провел в космосе 381 сутки 15 часов 53 минуты, выполнил шесть выходов в открытый космос суммарной продолжительностью 19 часов 14 минут.
Начальник Российского государственного научно-исследовательского испытательного Центра подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина (2003–2009).
Советник начальника ЦПК.
Герой Российской Федерации (1994).
Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени (1998).
Награждён многими медалями.
Военный летчик 1-го класса. Космонавт 1-го класса.
Лауреат премии имени Владимира Высоцкого «Своя колея» (1997).
Кандидат технических наук (2003).
– Василий Васильевич, недавно в Звездном городке вы принимали делегацию ветеранов органов внутренних дел. Часто ли доводится пересекаться с представителями нашего ведомства?
– Сколько раз по работе, да и не только, приходилось обращаться к вашим коллегам за помощью – ни разу ни от кого не слышал слово «нет». А наше взаимодействие с органами внутренних дел сложилось давно. Еще в конце 90-х решал самые разные вопросы с подразделением, которое обеспечивает порядок на территории Звездного городка. И в совместные патрули с милиционерами ходили в пору, когда совершались теракты в Москве.
А когда предпринимались попытки в начале 2000-х расформировать наш отдел внутренних дел, мы убеждали руководство МВД России не делать этого. Ведь городок такой один на всю Россию. Подключили ветеранов космонавтики – Валентину Терешкову, Владимира Шаталова, Петра Климука. В результате отстояли нашу спецмилицию. Пока существует Центр подготовки космонавтов, это подразделение обязательно должно быть.
И сегодня стремимся, чтобы ЦПК, ФСБ и спецполиция работали как единое целое, обеспечивая безопасность.
– Когда у вас появилось желание связать свою судьбу с космосом?
– Лично я думал об этом с детства и твердо знал, что буду космонавтом. А мечта, как и у многих мальчишек, родилась 12 апреля 1961 года. В тот день я, будущий первоклассник, бежал мимо дома деда, ветерана войны, который дошел до Берлина, на рейхстаге расписался, а он мне: «Ты слышал? Юрий Гагарин в космос полетел!» Я в ответ: «А он из какой деревни? Я что-то такого не знаю». – «Со Смоленской области». Побежал к маме. Залетаю домой и кричу восторженно: «Мама, Гагарин в космос полетел!» – «Знаю, сынок!» – «Мама, я тоже буду космонавтом!» Она: «Глянь на себя. Какой из тебя космонавт?! Худой как велосипед...»
В шутку говорю, что родился на третьем развороте Кировского испытательного аэродрома в Крыму. Над нашим селом низко, почти над головой, летали разные типы самолетов. Мне очень нравились истребители. Проводились испытания, были, к сожалению, и неудачные. Но, несмотря на это, я, повзрослев, говорил маме, что стану летчиком-истребителем. «Сынок, – отвечала она, – опасная профессия…» Но я пообещал, что не убьюсь. Глупо, конечно. Но так, слава Богу, и получилось.
– Каков был ваш путь в космос?
– В Харькове поступил в высшее военное авиационное училище летчиков имени С.И. Грицевца. Там мне не раз посчастливилось встречаться с трижды Героем Советского Союза, легендарным маршалом авиации Иваном Кожедубом. Именно он вручал мне диплом об окончании училища и нагрудный знак.
Еще лейтенантом начал писать рапорта о приеме в школу летчиков-испытателей. Оттуда было проще поступить в отряд космонавтов. Но долгое время не получалось. И только когда уже учился в Военно-воздушной Академии имени Гагарина в Монино, мы с Валерием Корзуном узнали, что из Академии идет набор в отряд космонавтов. Рапорта писали многие, но медкомиссию проходили только 45 кандидатов, в том числе мы. Мне было в ту пору 32, Корзуну – 33 года. Помню, летчик-космонавт Владимир Шаталов, будучи начальником Центра подготовки космонавтов говорил: «Старенькие вы, ребята, уже, но, если медкомиссию пройдете, – я вас заберу. Придет время, и вы нас замените». Вот так, с легкой руки Владимира Александровича и получилось.
– Кого еще считаете своими наставниками?
– Их много, не хочу никого обижать. Благодарен всем моим инструкторам, которые меня готовили к космическим полетам. Но несколько фамилий людей, которые поддержали меня, когда начинал начальником центра, назову. Это Юрий Николаевич Глазков, Борис Валентинович Волынов, который был у меня первым командиром отряда космонавтов. Когда работал начальником центра, как-то далеко за полночь у меня возникла необходимость связаться со своим предшественником, генерал-полковником Климуком. Звоню: «Пётр Ильич, извините, что поздно, но нужно посоветоваться. Можно к вам заехать?» Он в ответ: «Я сам заеду. Раз ты мне в такое время позвонил, значит действительно придавило». Алексей Архипович Леонов всегда подсказывал как поступить в то или иной ситуации. Знаю, что, если обратишься за помощью к настоящим профессионалам своего дела, – всегда помогут.
– Какие были ощущения, когда вы впервые увидели Землю из космоса?
– Сложно словами описать! Фантастика? Нет. Восторг? Тоже не то слово. Выразить это чувство непросто! Наша Земля удивительно красива! Даже потом, когда привыкаешь. Я, да и другие ребята, мы все говорим одно и то же: «Кто этот шар назвал землей? Там же одна вода!» 17-й виток вокруг планеты за сутки МКС проходит в основном над поверхностью океана. И только на горизонте видны материки. И такая наша Земля голубая, яркая! Даже смотреть больно – приходилось темные очки надевать. Увидел хоть раз этот зеленый луч восхода солнца – счастливый человек! Ни одно фото или видео не может передать того, что видит глаз. Когда выходит солнце из-за горизонта, а это доли секунды, нужно успеть сфотографировать. Если чуть дольше задержался – матрица фото или видеокамеры прожигается, аппаратура портится сразу. Да и глаза нужно беречь! Но когда солнышко из-за слоев атмосферы выходит, ощущения – не передать! Картина, которая остается с тобой навсегда.
– Бывало страшно?
– Страх уходит. Если бояться, что каждую секунду метеорит может пробить орбитальный комплекс или произойдет разгерметизация, то лучше туда не собираться. Прилетел, состыковались, пришли на станцию – и понимаешь: ты как дома. И так на полгода.
Во время моего второго полета в составе 23-й международной космической экспедиции на станции произошел пожар из-за того, что загорелась кислородная шашка. Если бы мы, а нас было шесть человек, испугались, кинули все (ведь, на первый взгляд, выход был один – отстыковываться от горящей станции и быстрей на Землю), то погибли бы. Сложилась очень опасная ситуация – пожарные на помощь не приедут, гидрантов нет, от дыма никуда не деться – форточку не откроешь. Потом запах жженой изоляции преследовал меня многие годы. Но мы не запаниковали и своими силами потушили пожар.
Для этого нас в ЦПК и готовят. И считаю, что лучшая подготовка в мире у нас была в Советском Союзе и есть в России. Пока ты руками не потрогаешь, не пощелкаешь все выключатели-переключатели, толку не будет. У американцев на шаттле есть панель с фотографиями, где написано, какие переключатели нажимать в разных ситуациях. А у нас во время того пожара пришлось выключить вентиляцию, все помещение заволокло дымом так, что бортовые документы не прочитать. Вот и действовали уже на тактильном уровне, на автоматической памяти. Ни одной ошибки не сделали благодаря тренировкам, потому что все проработали с инструкторами на Земле не один раз.
Но вообще, в тот полет, когда я был командиром корабля «Союз ТМ-25», у нас были сплошные нештатные ситуации. Такое большое количество ремонтных работ провели, как ни в одной другой экспедиции. 25 июня 1997 года при отработке ручного режима стыковки произошло столкновение грузового корабля «Прогресс М-34» с модулем станции «Спектр», что привело к его разгерметизации. Очень сильно падало давление. Я четко понимал, что до смерти минут пятнадцать. Но мы успели вовремя задраить переходной люк, тем самым отсекли модуль. И снова спасли станцию.
– Раньше не разрешалось рассказывать про нештатные ситуации?
– Да, было не принято об этом распространяться в СМИ. А в пору гласности, можно сказать, нас поддерживал весь мир. Даже выходил на связь астронавт Джим Ловелл, командир корабля «Аполлон-13», участник одного из самых драматичных полетов на Луну. А как нас поддерживал Центр управления полетом! Это сейчас связь круглые сутки. А тогда – только во время полета над территорией России. А время-то уходит! Чтобы нам помочь, руководителю полета российского сегмента летчику-космонавту Владимиру Соловьеву за очень короткий промежуток времени пришлось выслушать огромное количество экспертных мнений, разложить все по полочкам, вычленить главное, разработать целый набор рекомендаций. И он спокойным голосом сказал: «Вася, давай так. По шажку…» Благодаря Земле удалось сосредоточиться, разобраться, запустить процесс – и все заработало. После этого станция жила еще 44 месяца, на ней побывало 5 экспедиций. А общий полет орбитальной станции «Мир» длился 15 лет. Так долго пока не летала ни одна станция!
– Столько же всего нужно уметь космонавту!
– Как мама говорила: «Сынок, знания за плечами не носить. Не тяжело». Вот мы и проходим подготовку в Заполярье, в пустыне, в болотах, в лесу. Огромное количество нештатных ситуаций отрабатываем. Но не бывает четкого алгоритма действий на все случаи жизни. А если что-то чуть по-другому пойдет? Вот для того и нужны навыки, умения и тренировки – чтобы принять единственное правильное решение.
– Уколы можете делать себе?
– …а еще кровь из вены взять, рану зашить, шину наложить при переломе, даже зубы подлечить. Как-то проводил на манекене операцию по удалению аппендикса, но на человеке ее делать, к счастью, не пришлось.
– Много ли в полёте свободного времени?
– Самое страшное – ничего не делать. Есть время сна, подъема, выделяются часы для выполнения научных экспериментов. Первые месяца три, пока станцию изучаешь, скучать некогда – все интересно. Хотя на Земле ты уже изучал ее, но, попадая туда, по-другому все воспринимаешь. А потом в свободные минуты начинается мука. Что делать? Спать? Нет. Так: давно мы влажной уборкой не занимались. И погнали протирать… А вот когда все изучил и протер, наступает время просто терпеть друг друга (улыбается).
– Должен ли космонавт быть патриотом своей страны?
– Только так. Сначала думаешь: моя личная мечта сбылась. И что дальше? А когда понимаешь: вот, мы вдвоем-втроем сидим в корабле перед стартом в 50 метрах от земли, а сотни тысяч людей причастны к подготовке его к полету! Это такая махина. И как их подвести? Тут совсем по-другому начинаешь воспринимать ситуацию…
– Вы – Герой России. Что такое героизм?
– Я долго над этим размышлял. Ну не живет же человек с мыслью: «Я обязательно буду героем!». Нет. Это только у барона Мюнхгаузена может быть записано в распорядке дня: «10.00 – подвиг» (улыбается).
Умение победить свой страх? Возможно. Какое-то внутреннее состояние, готовность? Наверное… Вот мы тушили пожар на МКС. И не потому, что такие смелые. Просто наступает момент в жизни, когда важное решение принимается мгновенно и только потом приходит осмысление сделанного.
Что двигало десятилетним пацаном под Брянском, который девочек защитил, а в горячке даже не понял, что у него грудь пробита? Или в 80-х – будущим начальником отдела внутренних дел Звёздного городка капитаном милиции Анатолием Педченко, который, не думая об опасности, кинулся спасать тонувшую в озере двенадцатилетнюю девочку? (Об этом в свое время писал журнал «Советская милиция» – Прим. ред.)
Что такое героизм? Трудно сказать…
Беседу вела Елена Шершень
Фото из личного архива Василия Циблиева
Визитная карточка
Циблиев Василий Васильевич.
Родился 20 февраля 1954 года в селе Приветное, Крымской области.
Окончил среднюю школу (1971), Харьковское высшее военное авиационное училище лётчиков имени С.И. Грицевца (1975), Краснознаменную военно-воздушную академию имени Юрия Гагарина с отличием (1987), Московский государственный университет геодезии и картографии (1997), Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации с отличием (2010).
Служил летчиком в 296-м истребительном полку в Группе советских войск в Германии, командиром звена, заместителем командира авиационной эскадрильи 161-го авиационного полка в Одесском военном округе. Получил квалификацию «Летчик-инструктор» (1982).
Зачислен в отряд космонавтов 23 июля 1987 года. Прошел общую космическую подготовку (1989). Получил квалификации «Космонавт-испытатель» (1989), «Инструктор парашютно-десантной подготовки» (1990).
Совершил два космических полета (в 1993–1994 и в 1997). В общей сложности провел в космосе 381 сутки 15 часов 53 минуты, выполнил шесть выходов в открытый космос суммарной продолжительностью 19 часов 14 минут.
Начальник Российского государственного научно-исследовательского испытательного Центра подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина (2003–2009).
Советник начальника ЦПК.
Герой Российской Федерации (1994).
Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени (1998).
Награждён многими медалями.
Военный летчик 1-го класса. Космонавт 1-го класса.
Лауреат премии имени Владимира Высоцкого «Своя колея» (1997).
Кандидат технических наук (2003).
– Василий Васильевич, недавно в Звездном городке вы принимали делегацию ветеранов органов внутренних дел. Часто ли доводится пересекаться с представителями нашего ведомства?
– Сколько раз по работе, да и не только, приходилось обращаться к вашим коллегам за помощью – ни разу ни от кого не слышал слово «нет». А наше взаимодействие с органами внутренних дел сложилось давно. Еще в конце 90-х решал самые разные вопросы с подразделением, которое обеспечивает порядок на территории Звездного городка. И в совместные патрули с милиционерами ходили в пору, когда совершались теракты в Москве.
А когда предпринимались попытки в начале 2000-х расформировать наш отдел внутренних дел, мы убеждали руководство МВД России не делать этого. Ведь городок такой один на всю Россию. Подключили ветеранов космонавтики – Валентину Терешкову, Владимира Шаталова, Петра Климука. В результате отстояли нашу спецмилицию. Пока существует Центр подготовки космонавтов, это подразделение обязательно должно быть.
И сегодня стремимся, чтобы ЦПК, ФСБ и спецполиция работали как единое целое, обеспечивая безопасность.
– Когда у вас появилось желание связать свою судьбу с космосом?
– Лично я думал об этом с детства и твердо знал, что буду космонавтом. А мечта, как и у многих мальчишек, родилась 12 апреля 1961 года. В тот день я, будущий первоклассник, бежал мимо дома деда, ветерана войны, который дошел до Берлина, на рейхстаге расписался, а он мне: «Ты слышал? Юрий Гагарин в космос полетел!» Я в ответ: «А он из какой деревни? Я что-то такого не знаю». – «Со Смоленской области». Побежал к маме. Залетаю домой и кричу восторженно: «Мама, Гагарин в космос полетел!» – «Знаю, сынок!» – «Мама, я тоже буду космонавтом!» Она: «Глянь на себя. Какой из тебя космонавт?! Худой как велосипед...»
В шутку говорю, что родился на третьем развороте Кировского испытательного аэродрома в Крыму. Над нашим селом низко, почти над головой, летали разные типы самолетов. Мне очень нравились истребители. Проводились испытания, были, к сожалению, и неудачные. Но, несмотря на это, я, повзрослев, говорил маме, что стану летчиком-истребителем. «Сынок, – отвечала она, – опасная профессия…» Но я пообещал, что не убьюсь. Глупо, конечно. Но так, слава Богу, и получилось.
– Каков был ваш путь в космос?
– В Харькове поступил в высшее военное авиационное училище летчиков имени С.И. Грицевца. Там мне не раз посчастливилось встречаться с трижды Героем Советского Союза, легендарным маршалом авиации Иваном Кожедубом. Именно он вручал мне диплом об окончании училища и нагрудный знак.
Еще лейтенантом начал писать рапорта о приеме в школу летчиков-испытателей. Оттуда было проще поступить в отряд космонавтов. Но долгое время не получалось. И только когда уже учился в Военно-воздушной Академии имени Гагарина в Монино, мы с Валерием Корзуном узнали, что из Академии идет набор в отряд космонавтов. Рапорта писали многие, но медкомиссию проходили только 45 кандидатов, в том числе мы. Мне было в ту пору 32, Корзуну – 33 года. Помню, летчик-космонавт Владимир Шаталов, будучи начальником Центра подготовки космонавтов говорил: «Старенькие вы, ребята, уже, но, если медкомиссию пройдете, – я вас заберу. Придет время, и вы нас замените». Вот так, с легкой руки Владимира Александровича и получилось.
– Кого еще считаете своими наставниками?
– Их много, не хочу никого обижать. Благодарен всем моим инструкторам, которые меня готовили к космическим полетам. Но несколько фамилий людей, которые поддержали меня, когда начинал начальником центра, назову. Это Юрий Николаевич Глазков, Борис Валентинович Волынов, который был у меня первым командиром отряда космонавтов. Когда работал начальником центра, как-то далеко за полночь у меня возникла необходимость связаться со своим предшественником, генерал-полковником Климуком. Звоню: «Пётр Ильич, извините, что поздно, но нужно посоветоваться. Можно к вам заехать?» Он в ответ: «Я сам заеду. Раз ты мне в такое время позвонил, значит действительно придавило». Алексей Архипович Леонов всегда подсказывал как поступить в то или иной ситуации. Знаю, что, если обратишься за помощью к настоящим профессионалам своего дела, – всегда помогут.
– Какие были ощущения, когда вы впервые увидели Землю из космоса?
– Сложно словами описать! Фантастика? Нет. Восторг? Тоже не то слово. Выразить это чувство непросто! Наша Земля удивительно красива! Даже потом, когда привыкаешь. Я, да и другие ребята, мы все говорим одно и то же: «Кто этот шар назвал землей? Там же одна вода!» 17-й виток вокруг планеты за сутки МКС проходит в основном над поверхностью океана. И только на горизонте видны материки. И такая наша Земля голубая, яркая! Даже смотреть больно – приходилось темные очки надевать. Увидел хоть раз этот зеленый луч восхода солнца – счастливый человек! Ни одно фото или видео не может передать того, что видит глаз. Когда выходит солнце из-за горизонта, а это доли секунды, нужно успеть сфотографировать. Если чуть дольше задержался – матрица фото или видеокамеры прожигается, аппаратура портится сразу. Да и глаза нужно беречь! Но когда солнышко из-за слоев атмосферы выходит, ощущения – не передать! Картина, которая остается с тобой навсегда.
– Бывало страшно?
– Страх уходит. Если бояться, что каждую секунду метеорит может пробить орбитальный комплекс или произойдет разгерметизация, то лучше туда не собираться. Прилетел, состыковались, пришли на станцию – и понимаешь: ты как дома. И так на полгода.
Во время моего второго полета в составе 23-й международной космической экспедиции на станции произошел пожар из-за того, что загорелась кислородная шашка. Если бы мы, а нас было шесть человек, испугались, кинули все (ведь, на первый взгляд, выход был один – отстыковываться от горящей станции и быстрей на Землю), то погибли бы. Сложилась очень опасная ситуация – пожарные на помощь не приедут, гидрантов нет, от дыма никуда не деться – форточку не откроешь. Потом запах жженой изоляции преследовал меня многие годы. Но мы не запаниковали и своими силами потушили пожар.
Для этого нас в ЦПК и готовят. И считаю, что лучшая подготовка в мире у нас была в Советском Союзе и есть в России. Пока ты руками не потрогаешь, не пощелкаешь все выключатели-переключатели, толку не будет. У американцев на шаттле есть панель с фотографиями, где написано, какие переключатели нажимать в разных ситуациях. А у нас во время того пожара пришлось выключить вентиляцию, все помещение заволокло дымом так, что бортовые документы не прочитать. Вот и действовали уже на тактильном уровне, на автоматической памяти. Ни одной ошибки не сделали благодаря тренировкам, потому что все проработали с инструкторами на Земле не один раз.
Но вообще, в тот полет, когда я был командиром корабля «Союз ТМ-25», у нас были сплошные нештатные ситуации. Такое большое количество ремонтных работ провели, как ни в одной другой экспедиции. 25 июня 1997 года при отработке ручного режима стыковки произошло столкновение грузового корабля «Прогресс М-34» с модулем станции «Спектр», что привело к его разгерметизации. Очень сильно падало давление. Я четко понимал, что до смерти минут пятнадцать. Но мы успели вовремя задраить переходной люк, тем самым отсекли модуль. И снова спасли станцию.
– Раньше не разрешалось рассказывать про нештатные ситуации?
– Да, было не принято об этом распространяться в СМИ. А в пору гласности, можно сказать, нас поддерживал весь мир. Даже выходил на связь астронавт Джим Ловелл, командир корабля «Аполлон-13», участник одного из самых драматичных полетов на Луну. А как нас поддерживал Центр управления полетом! Это сейчас связь круглые сутки. А тогда – только во время полета над территорией России. А время-то уходит! Чтобы нам помочь, руководителю полета российского сегмента летчику-космонавту Владимиру Соловьеву за очень короткий промежуток времени пришлось выслушать огромное количество экспертных мнений, разложить все по полочкам, вычленить главное, разработать целый набор рекомендаций. И он спокойным голосом сказал: «Вася, давай так. По шажку…» Благодаря Земле удалось сосредоточиться, разобраться, запустить процесс – и все заработало. После этого станция жила еще 44 месяца, на ней побывало 5 экспедиций. А общий полет орбитальной станции «Мир» длился 15 лет. Так долго пока не летала ни одна станция!
– Столько же всего нужно уметь космонавту!
– Как мама говорила: «Сынок, знания за плечами не носить. Не тяжело». Вот мы и проходим подготовку в Заполярье, в пустыне, в болотах, в лесу. Огромное количество нештатных ситуаций отрабатываем. Но не бывает четкого алгоритма действий на все случаи жизни. А если что-то чуть по-другому пойдет? Вот для того и нужны навыки, умения и тренировки – чтобы принять единственное правильное решение.
– Уколы можете делать себе?
– …а еще кровь из вены взять, рану зашить, шину наложить при переломе, даже зубы подлечить. Как-то проводил на манекене операцию по удалению аппендикса, но на человеке ее делать, к счастью, не пришлось.
– Много ли в полёте свободного времени?
– Самое страшное – ничего не делать. Есть время сна, подъема, выделяются часы для выполнения научных экспериментов. Первые месяца три, пока станцию изучаешь, скучать некогда – все интересно. Хотя на Земле ты уже изучал ее, но, попадая туда, по-другому все воспринимаешь. А потом в свободные минуты начинается мука. Что делать? Спать? Нет. Так: давно мы влажной уборкой не занимались. И погнали протирать… А вот когда все изучил и протер, наступает время просто терпеть друг друга (улыбается).
– Должен ли космонавт быть патриотом своей страны?
– Только так. Сначала думаешь: моя личная мечта сбылась. И что дальше? А когда понимаешь: вот, мы вдвоем-втроем сидим в корабле перед стартом в 50 метрах от земли, а сотни тысяч людей причастны к подготовке его к полету! Это такая махина. И как их подвести? Тут совсем по-другому начинаешь воспринимать ситуацию…
– Вы – Герой России. Что такое героизм?
– Я долго над этим размышлял. Ну не живет же человек с мыслью: «Я обязательно буду героем!». Нет. Это только у барона Мюнхгаузена может быть записано в распорядке дня: «10.00 – подвиг» (улыбается).
Умение победить свой страх? Возможно. Какое-то внутреннее состояние, готовность? Наверное… Вот мы тушили пожар на МКС. И не потому, что такие смелые. Просто наступает момент в жизни, когда важное решение принимается мгновенно и только потом приходит осмысление сделанного.
Что двигало десятилетним пацаном под Брянском, который девочек защитил, а в горячке даже не понял, что у него грудь пробита? Или в 80-х – будущим начальником отдела внутренних дел Звёздного городка капитаном милиции Анатолием Педченко, который, не думая об опасности, кинулся спасать тонувшую в озере двенадцатилетнюю девочку? (Об этом в свое время писал журнал «Советская милиция» – Прим. ред.)
Что такое героизм? Трудно сказать…
Беседу вела Елена Шершень
Фото из личного архива Василия Циблиева
Василий Циблиев
На орбитальной станции Мир 1997
Перед стартом корабля Союз ТМ-25 1997
