Светлой памяти полковника милиции в отставке Владимира Александровича Янченкова
Сегодня на 86-м году жизни скончался известный журналист, литературный критик, легендарный сотрудник ТАСС, почётный ветеран центрального аппарата МВД России, полковник милиции в отставке Владимир Александрович Янченков.
Предлагаем вашему вниманию беседу с кандидатом филологических наук Владимиром Янченковым из творческого наследия писателя Виктора Лыкова.
Владимира Янченкова хорошо знают и помнят телезрители. В начале 90-х годов, каждую среду, в 18.45, он появлялся на экране Центрального телевидения в программе «По оперативным сводкам МВД СССР».
Начальник пресс-службы МВД полковник милиции Владимир Янченков в строгой, но доверительной манере начинал вести очередную передачу об оперативной обстановке в стране, о суровых буднях солдат правопорядка. Криминальный вал в то время захлёстывал страну. Необходимо было не только сдерживать его, но и отстаивать честь и достоинство правоохранительных органов, их сотрудников. Силой убеждения и неотразимыми фактами он приковывал внимание зрителей к экрану и заставлял их задумываться над тем, что же происходит в обществе, да и в головах людей?!
Время неумолимо, как миг, как блеск молнии во время грозы. Полковник милиции давно на пенсии, но ни на минуту не забывает, что он журналист. От себя добавлю: Владимир Александрович – настоящий, ищущий журналист. Даже на заслуженном отдыхе он намерен поразмышлять вместе с ручкой над чистым листом бумаги.
- Это так, Владимир Александрович?
- Лукавить не буду.
- Откуда силы, мысли, энергия?
- Издалека. Шестьдесят с лишним лет я работаю в журналистике. Это же мчащийся электровоз с тысячами вагонов. Как остановить его? Да никак! Пока машинист за штурвалом, состав крутит колёса.
- Что? Продолжаете активно трудиться?
- Есть порох в пороховницах. До недавнего времени трудился редактором первой категории в Студии писателей МВД России. За десять лет пребывания в ней написал не один десяток очерков о сотрудниках милиции – полиции.
- Чувствуется, в Вас бурлит природная закваска. Вы же родом, насколько я знаю, с тихого Дона?
- Да, 12 июня 1936 года я родился в Новочеркасске, в бедной казачьей семье: четыре брата и сестра – один другого меньше. Перебивались с хлеба на воду, но терпели. Самое тяжкое время настало тогда, когда началась война. Отец и старший брат ушли на фронт. Мама с четырьмя детьми осталась в оккупации. Вскоре по доносу её арестовали. В 1941-1942 годах мы, осиротевшие дети, ютились в станице Заплавской – день у родственников, день – у сердобольных людей.
В феврале 1943 года Красная Армия освободила Новочеркасск. Меня сразу же отправили в детский дом, где приставили к слесарному верстаку для освоения рабочей профессии. Не знаю, что из меня получилось бы, если бы не мягкая весна 1948 года. В наш детский дом заглянул военный дирижёр военно-музыкальной школы из Ростова-на-Дону. В комнату, где стояло пианино, он стал приглашать мальчиков 11-12 лет для проверки музыкальных способностей. Я показал хорошие результаты и был зачислен в школу по классу валторны.
- Как давались музыкальная грамота и инструмент юному казачку?
- Буду краток: музыка меня увлекла, но школу я закончил с отличием. Более того, меня направили в Москву, в образцово-показательный оркестр Военно-инженерной воздушной академии имени Жуковского. Однако к службе я не приступил из-за воспаления среднего уха.
- Обидно и тоскливо.
- Не то слово, горевал, конечно, но недолго. Дело в том, что я любил литературу, и она выручила меня. Поступил на филологический факультет Таганрогского педагогического института. Будучи студентом, стал писать заметки в местную газету «Таганрогская правда». А когда перешел на заочное отделение, меня зачислили в штат редакции на должность литературного сотрудника.
- С того момента, надо полагать, журналистика для Вас стала судьбой и путеводной звездой.
- Что верно, то верно. Я потянулся в горы, снизу – вверх, по крутым творческим ступенькам: городская газета, областное телевидение и радио, областная молодёжная газета, затем учёба в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Далее – работа в ЦК партии и Телеграфном Агентстве Советского Союза (ТАСС).
- Однако же, Вы каким-то образом оказались в МВД, да ещё на генеральской должности. Значит, журналистика ушла от вас или Вы – от журналистики?
- Нет, журналистика тут не причём. Случилось непредвиденное и неожиданное. Я работал членом Коллегии ТАСС, главным редактором Главной редакции союзной информации. Дела шли успешно, куда-то переходить и не помышлял.
Сменилось руководство агентства, генеральным директором назначили Леонида Кравченко. Он, как водится, привёл свою команду. Появились претенденты на мою должность. В доверительной беседе один из руководителей ТАСС мне сообщил, что обсуждается вопрос о моём переходе в центральный аппарат МВД СССР. Я, честно говоря, не придал этому значения. В Армении произошло землетрясение, и я, возглавив группу журналистов, убыл в район страшной трагедии. Командировка затянулась, а когда вернулся, то мне позвонил заместитель министра внутренних дел СССР Николай Иванович Демидов и сказал: «Вас приглашает на беседу Министр внутренних дел СССР Вадим Викторович Бакатин».
- Вы встретились, побеседовали и о чём договорились?
- Разговор был долгим и откровенным. Бакатин говорил о сложной политической и криминальной обстановке, о нападках на органы внутренних дел со стороны отдельных группировок и средств массовой информации. Подобная тенденция была чревата серьёзными последствиями. А допускать этого нельзя. Министр предложил мне возглавить отдел (на правах управления) по связям со средствами массовой информации, политическими партиями и движениями.
Я принял предложение министра с условием, что буду иметь свободу действий при решении тех или иных вопросов, связанных с моими функциональными обязанностями.
Бакатин сдержал слово. Представляя меня членам Коллегии министерства, он сказал: «Все обращения к вам нового начальника отдела по взаимодействию со средствами массовой информации следует рассматривать, как моё личное поручение».
- Вы заступили на пост в бурное перестроечное время. Отовсюду неслись голоса о реформировании страны, правоприменительных органов, об отмене шестой статьи Конституции СССР. Какое место и какую роль Вы отводили своему отделу, чтобы снизить накал страстей вокруг властных и силовых структур?
- Первое, что пришло тогда в голову: найти новые формы сотрудничества с влиятельными СМИ. Второе – привлечь на свою сторону авторитетных журналистов, предоставив им возможность поработать с «жареными» фактами. Третье – оказать влияние на формирование тематических редакционных планов. Свои замыслы в жизнь мы претворяли и психологически, и организационно. За каждым сотрудником отдела закрепили определённые газеты и журналы, каналы телевидения и радиостанции, с которыми поддерживали ежедневную связь. Представляли им информацию, затрагивавшую интересы как творческих коллективов, так и население. Кроме того, мы сами становились авторами злободневных материалов.
На утренней «летучке» подводили итоги работы каждого дня. Обсуждали, что получилось, а что не доделали. Тут же ставились новые задачи. Я отмечал возросшую активность своих сотрудников.
- Активность – активностью. А что с конкретными результатами?
- Мне повезло с толковыми сослуживцами. Плодотворные контакты установили: подполковник милиции Владимир Бурлака – с телевидением, полковник милиции Анатолий Анфертьев – с радиостанциями, Борис Васильев, Александр Ростовцев, Иван Васильев – с печатными изданиями. Ощутимые результаты получал пресс-центр, руководимый опытным журналистом полковником милиции Александром Ивановичем Тацитовым. В пресс-конференциях принимали участие министр, его заместители, начальники главных управлений и управлений, следователи, оперативные работники, рядовые милиционеры, совершившие героические и благородные поступки. После конференций корреспонденты могли получить эксклюзивное интервью у любого руководителя.
С первыми поставленными задачами мы вроде бы справились, но надо было идти дальше. Я чувствовал, что нашему министерству не достаёт собственной массовой трибуны.
- По всей вероятности, Ваши взоры все чаще устремлялись в сторону Останкино.
- Вы не ошиблись. Я обратился к министру с предложением о создании программы на Центральном телевидении «По оперативным сводкам МВД СССР». Бакатин меня поддержал. Вместе с Владимиром Бурлакой я отправился к председателю Государственного комитета по радиовещанию и телевидению СССР Михаилу Петровичу Ненашеву, которого хорошо знал по работе в ЦК партии. Он проявил интерес к нашей идее и одобрил её. При этом заметил, что страна должна знать, чем живут органы внутренних дел и как ведётся борьба с преступностью.
- По своему опыту знаю, что создание телевизионной программы – дело тонкое, хлопотливое, серьёзное и очень ответственное. Сегодня – грудь в крестах, а завтра – голова в кустах.
- Мы это отчётливо осознавали. У меня был опыт работы на радио и телевидении в Ростове, а при нашем отделе уже существовала небольшая телестудия, созданная кропотливыми усилиями моих заместителей Бориса Михайлова и Юрия Аршеневского. Необходимая аппаратура и кадры у нас имелись. Роль ведущего программы пришлось взять на себя.
В 1990 году программа вышла в эфир и имела большой успех. По рейтингу она не уступала программе «Время». Мы получили возможность откликаться на события дня, изобличать различные слухи и домыслы о деятельности сотрудников органов внутренних дел.
Нам пришлось вести репортажи практически изо всех горячих точек. Наши съёмочные группы побывали в Средней Азии, на Кавказе, в Прибалтике, Нагорном Карабахе. В Южной Осетии размещался временный корпункт. Для подготовки оперативных материалов в командировки часто выезжали Александр Тацитов, Юрий Гайсёнок, Александр Ростовцев. Мне самому неоднократно приходилось вести репортажи с мест событий. Это была интересная и полезная работа, хотя и связанная с риском для жизни.
- Тем не менее, вы как-то неожиданно исчезли с экрана.
- Дело в том, что ушёл со своего поста министр Бакатин. Новые руководители стали выдвигать другие требования к информационной политике, которые противоречили моим убеждениям. В 1993 году я подал рапорт об отставке. Меня пригласили в «Российскую газету» на должность заместителя главного редактора. Включили в кремлёвский пул освещать деятельность Президента России Бориса Николаевича Ельцина. Бывал на его пресс-конференциях и во время поездок по стране. Задавал вопросы, и он охотно отвечал на них.
Однажды, дело было весной 1994 года, кремлёвский пул вывезли в Подмосковье, на молочно-товарную ферму животноводческого совхоза. Прибыли рано утром, ждём Бориса Николаевича. Прошёл час, другой, третий – президента нет. Журналисты обследовали все уголки фермы. Всюду чистота, как в аптеке: полы вымыты, солома постелена, коровы накормлены и причёсаны. Доярки в белоснежных халатах, приветливо улыбаются. Традиция «потёмкинских деревень» не угасла. Прошла ещё пара часов: коровы замычали, доярки занервничали – доить пора. У журналистов тоже нервы на пределе. Этак часов через семь над фермой затарахтел президентский вертолёт. Слава Богу – прилетел.
Борис Николаевич со свитой направился к нам. Пресс-секретарь Президента России Вячеслав Костиков предоставил мне право первым задать вопросы. Я был раздражён ожиданием и увиденной обстановкой на ферме, поэтому погорячился:
- Борис Николаевич, нельзя ли сделать так, чтобы Ваши встречи проходили в естественной обстановке, без показухи и «потёмкинских деревень?» Привести в чувство ретивых чиновников можете только Вы.
Возникла немая сцена. Длилась она буквально секунды. Затем Борис Николаевич раздражённо бросил:
- Это – безобразие задавать такие вопросы Президенту. Пресс-конференцию отменяю. Поехали!
Скандал небывалый. Что теперь будет? Как я и предполагал, меня отстранили от должности и направили в Чечню.
- Рисковый Вы, однако, журналист, Владимир Александрович?!
- Можно, конечно, обходиться без чрезмерной журналистской остроты, но это не в моём характере. Я считаю, журналист должен обладать острым глазом, острыми мозгами и острым пером. Хотя сама по себе журналистика – дама рисковая.
- А в Чечне чем занимались?
- На воюющей земле меня назначили руководителем пресс-центра территориального управления Правительства России в Чеченской Республике. Это была сложная, непредсказуемая, но интересная командировка. Я принимал иностранных и российских корреспондентов, сопровождал их в зоны боевых действий, устраивал пресс-конференции. Разъяснял политику властей по отношению к происходившим событиям. Участвовал в переговорных процессах. Встречался с лидерами Ичкерии – Дудаевым, Басаевым, Масхадовым, Закаевым, Гелаевым. Готовил собственные материалы для федеральных газет. Впрочем, Чечня – это отдельная история в моей судьбе. Свои наблюдения и размышления я затем использовал при написании очерков, когда стал работать в Студии писателей МВД России. Кстати, очень интересном и в чём-то уникальном творческом подразделении Министерства внутренних дел Российской Федерации.
- За долгие годы в печати, что Вас больше всего интересовало, волновало, тревожило, занимало. Что храните в закромах памяти?
- Больше всего мне интересны люди, их дела мысли, мировоззрение, устремления. В памяти хранятся герои моих материалов, многочисленные встречи с самыми знаменитыми людьми. Я несколько раз беседовал с Михаилом Александровичем Шолоховым. Учась в Академии общественных наук, написал научную работу о его творчестве. Она была опубликована в литературном журнале «Дон». Шолохов подарил мне свою фотографию с надписью: «Володе Янченкову – на память. Шолохов».
Дважды встречался с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Первый раз – в Ростовском обкоме партии, куда он, будучи первым секретарём Ставропольского крайкома партии, приезжал к своему коллеге. В то время я дежурил в обкоме, и мне довелось побеседовать с гостем. Второй раз я увидел Горбачёва в Кремле. Михаил Сергеевич и Евгений Максимович Примаков обсуждали с членами Комитета по возвращению военнопленных из Афганистана. Михаил Сергеевич подозвал меня и сказал:
- Садись рядом.
- Михаил Сергеевич, не положено по протоколу.
- Садись, я сказал.
Пришлось подчиниться. На другой день вышли газеты с фотографией, где я изображён рядом с Генеральным секретарем ЦК партии. Со всех концов страны зазвонили телефоны: «Володя, ты работаешь в Кремле! Поздравляем!»
Ну, а я до сих пор думаю: «То ли Михаил Сергеевич узнал меня по ростовской встрече, то ли перепутал с кем-то?»
- Владимир Александрович, журналистика все шестьдесят лет покорно сопровождала Вас: то возвышала, то принижала. Что скажете о ней в эти юбилейные дни?
- Скажу кратко: она – моя муза, она и мой крест. Без неё жить не могу. Это мощная энергия, которая требует выхода. И с этим ничего не поделаешь.
- И последний вопрос. С высоты прожитых творческих лет, чтобы Вы пожелали молодым собратьям по перу?
- Быть и оставаться правдивыми ледоколами пера! Задача невероятно трудная. Решать её только вам, раз уж ступили на настоящую журналистскую тропу. Нужен бойцовский дух. У кого он есть, то и выживет.
Представители Совета ветеранов Управления по взаимодействию с институтами гражданского общества и средствами массовой информации МВД России скорбят по поводу кончины Владимира Александровича Янченкова и выражают искреннее соболезнование родным и близким покойного.
Предлагаем вашему вниманию беседу с кандидатом филологических наук Владимиром Янченковым из творческого наследия писателя Виктора Лыкова.
Владимира Янченкова хорошо знают и помнят телезрители. В начале 90-х годов, каждую среду, в 18.45, он появлялся на экране Центрального телевидения в программе «По оперативным сводкам МВД СССР».
Начальник пресс-службы МВД полковник милиции Владимир Янченков в строгой, но доверительной манере начинал вести очередную передачу об оперативной обстановке в стране, о суровых буднях солдат правопорядка. Криминальный вал в то время захлёстывал страну. Необходимо было не только сдерживать его, но и отстаивать честь и достоинство правоохранительных органов, их сотрудников. Силой убеждения и неотразимыми фактами он приковывал внимание зрителей к экрану и заставлял их задумываться над тем, что же происходит в обществе, да и в головах людей?!
Время неумолимо, как миг, как блеск молнии во время грозы. Полковник милиции давно на пенсии, но ни на минуту не забывает, что он журналист. От себя добавлю: Владимир Александрович – настоящий, ищущий журналист. Даже на заслуженном отдыхе он намерен поразмышлять вместе с ручкой над чистым листом бумаги.
- Это так, Владимир Александрович?
- Лукавить не буду.
- Откуда силы, мысли, энергия?
- Издалека. Шестьдесят с лишним лет я работаю в журналистике. Это же мчащийся электровоз с тысячами вагонов. Как остановить его? Да никак! Пока машинист за штурвалом, состав крутит колёса.
- Что? Продолжаете активно трудиться?
- Есть порох в пороховницах. До недавнего времени трудился редактором первой категории в Студии писателей МВД России. За десять лет пребывания в ней написал не один десяток очерков о сотрудниках милиции – полиции.
- Чувствуется, в Вас бурлит природная закваска. Вы же родом, насколько я знаю, с тихого Дона?
- Да, 12 июня 1936 года я родился в Новочеркасске, в бедной казачьей семье: четыре брата и сестра – один другого меньше. Перебивались с хлеба на воду, но терпели. Самое тяжкое время настало тогда, когда началась война. Отец и старший брат ушли на фронт. Мама с четырьмя детьми осталась в оккупации. Вскоре по доносу её арестовали. В 1941-1942 годах мы, осиротевшие дети, ютились в станице Заплавской – день у родственников, день – у сердобольных людей.
В феврале 1943 года Красная Армия освободила Новочеркасск. Меня сразу же отправили в детский дом, где приставили к слесарному верстаку для освоения рабочей профессии. Не знаю, что из меня получилось бы, если бы не мягкая весна 1948 года. В наш детский дом заглянул военный дирижёр военно-музыкальной школы из Ростова-на-Дону. В комнату, где стояло пианино, он стал приглашать мальчиков 11-12 лет для проверки музыкальных способностей. Я показал хорошие результаты и был зачислен в школу по классу валторны.
- Как давались музыкальная грамота и инструмент юному казачку?
- Буду краток: музыка меня увлекла, но школу я закончил с отличием. Более того, меня направили в Москву, в образцово-показательный оркестр Военно-инженерной воздушной академии имени Жуковского. Однако к службе я не приступил из-за воспаления среднего уха.
- Обидно и тоскливо.
- Не то слово, горевал, конечно, но недолго. Дело в том, что я любил литературу, и она выручила меня. Поступил на филологический факультет Таганрогского педагогического института. Будучи студентом, стал писать заметки в местную газету «Таганрогская правда». А когда перешел на заочное отделение, меня зачислили в штат редакции на должность литературного сотрудника.
- С того момента, надо полагать, журналистика для Вас стала судьбой и путеводной звездой.
- Что верно, то верно. Я потянулся в горы, снизу – вверх, по крутым творческим ступенькам: городская газета, областное телевидение и радио, областная молодёжная газета, затем учёба в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Далее – работа в ЦК партии и Телеграфном Агентстве Советского Союза (ТАСС).
- Однако же, Вы каким-то образом оказались в МВД, да ещё на генеральской должности. Значит, журналистика ушла от вас или Вы – от журналистики?
- Нет, журналистика тут не причём. Случилось непредвиденное и неожиданное. Я работал членом Коллегии ТАСС, главным редактором Главной редакции союзной информации. Дела шли успешно, куда-то переходить и не помышлял.
Сменилось руководство агентства, генеральным директором назначили Леонида Кравченко. Он, как водится, привёл свою команду. Появились претенденты на мою должность. В доверительной беседе один из руководителей ТАСС мне сообщил, что обсуждается вопрос о моём переходе в центральный аппарат МВД СССР. Я, честно говоря, не придал этому значения. В Армении произошло землетрясение, и я, возглавив группу журналистов, убыл в район страшной трагедии. Командировка затянулась, а когда вернулся, то мне позвонил заместитель министра внутренних дел СССР Николай Иванович Демидов и сказал: «Вас приглашает на беседу Министр внутренних дел СССР Вадим Викторович Бакатин».
- Вы встретились, побеседовали и о чём договорились?
- Разговор был долгим и откровенным. Бакатин говорил о сложной политической и криминальной обстановке, о нападках на органы внутренних дел со стороны отдельных группировок и средств массовой информации. Подобная тенденция была чревата серьёзными последствиями. А допускать этого нельзя. Министр предложил мне возглавить отдел (на правах управления) по связям со средствами массовой информации, политическими партиями и движениями.
Я принял предложение министра с условием, что буду иметь свободу действий при решении тех или иных вопросов, связанных с моими функциональными обязанностями.
Бакатин сдержал слово. Представляя меня членам Коллегии министерства, он сказал: «Все обращения к вам нового начальника отдела по взаимодействию со средствами массовой информации следует рассматривать, как моё личное поручение».
- Вы заступили на пост в бурное перестроечное время. Отовсюду неслись голоса о реформировании страны, правоприменительных органов, об отмене шестой статьи Конституции СССР. Какое место и какую роль Вы отводили своему отделу, чтобы снизить накал страстей вокруг властных и силовых структур?
- Первое, что пришло тогда в голову: найти новые формы сотрудничества с влиятельными СМИ. Второе – привлечь на свою сторону авторитетных журналистов, предоставив им возможность поработать с «жареными» фактами. Третье – оказать влияние на формирование тематических редакционных планов. Свои замыслы в жизнь мы претворяли и психологически, и организационно. За каждым сотрудником отдела закрепили определённые газеты и журналы, каналы телевидения и радиостанции, с которыми поддерживали ежедневную связь. Представляли им информацию, затрагивавшую интересы как творческих коллективов, так и население. Кроме того, мы сами становились авторами злободневных материалов.
На утренней «летучке» подводили итоги работы каждого дня. Обсуждали, что получилось, а что не доделали. Тут же ставились новые задачи. Я отмечал возросшую активность своих сотрудников.
- Активность – активностью. А что с конкретными результатами?
- Мне повезло с толковыми сослуживцами. Плодотворные контакты установили: подполковник милиции Владимир Бурлака – с телевидением, полковник милиции Анатолий Анфертьев – с радиостанциями, Борис Васильев, Александр Ростовцев, Иван Васильев – с печатными изданиями. Ощутимые результаты получал пресс-центр, руководимый опытным журналистом полковником милиции Александром Ивановичем Тацитовым. В пресс-конференциях принимали участие министр, его заместители, начальники главных управлений и управлений, следователи, оперативные работники, рядовые милиционеры, совершившие героические и благородные поступки. После конференций корреспонденты могли получить эксклюзивное интервью у любого руководителя.
С первыми поставленными задачами мы вроде бы справились, но надо было идти дальше. Я чувствовал, что нашему министерству не достаёт собственной массовой трибуны.
- По всей вероятности, Ваши взоры все чаще устремлялись в сторону Останкино.
- Вы не ошиблись. Я обратился к министру с предложением о создании программы на Центральном телевидении «По оперативным сводкам МВД СССР». Бакатин меня поддержал. Вместе с Владимиром Бурлакой я отправился к председателю Государственного комитета по радиовещанию и телевидению СССР Михаилу Петровичу Ненашеву, которого хорошо знал по работе в ЦК партии. Он проявил интерес к нашей идее и одобрил её. При этом заметил, что страна должна знать, чем живут органы внутренних дел и как ведётся борьба с преступностью.
- По своему опыту знаю, что создание телевизионной программы – дело тонкое, хлопотливое, серьёзное и очень ответственное. Сегодня – грудь в крестах, а завтра – голова в кустах.
- Мы это отчётливо осознавали. У меня был опыт работы на радио и телевидении в Ростове, а при нашем отделе уже существовала небольшая телестудия, созданная кропотливыми усилиями моих заместителей Бориса Михайлова и Юрия Аршеневского. Необходимая аппаратура и кадры у нас имелись. Роль ведущего программы пришлось взять на себя.
В 1990 году программа вышла в эфир и имела большой успех. По рейтингу она не уступала программе «Время». Мы получили возможность откликаться на события дня, изобличать различные слухи и домыслы о деятельности сотрудников органов внутренних дел.
Нам пришлось вести репортажи практически изо всех горячих точек. Наши съёмочные группы побывали в Средней Азии, на Кавказе, в Прибалтике, Нагорном Карабахе. В Южной Осетии размещался временный корпункт. Для подготовки оперативных материалов в командировки часто выезжали Александр Тацитов, Юрий Гайсёнок, Александр Ростовцев. Мне самому неоднократно приходилось вести репортажи с мест событий. Это была интересная и полезная работа, хотя и связанная с риском для жизни.
- Тем не менее, вы как-то неожиданно исчезли с экрана.
- Дело в том, что ушёл со своего поста министр Бакатин. Новые руководители стали выдвигать другие требования к информационной политике, которые противоречили моим убеждениям. В 1993 году я подал рапорт об отставке. Меня пригласили в «Российскую газету» на должность заместителя главного редактора. Включили в кремлёвский пул освещать деятельность Президента России Бориса Николаевича Ельцина. Бывал на его пресс-конференциях и во время поездок по стране. Задавал вопросы, и он охотно отвечал на них.
Однажды, дело было весной 1994 года, кремлёвский пул вывезли в Подмосковье, на молочно-товарную ферму животноводческого совхоза. Прибыли рано утром, ждём Бориса Николаевича. Прошёл час, другой, третий – президента нет. Журналисты обследовали все уголки фермы. Всюду чистота, как в аптеке: полы вымыты, солома постелена, коровы накормлены и причёсаны. Доярки в белоснежных халатах, приветливо улыбаются. Традиция «потёмкинских деревень» не угасла. Прошла ещё пара часов: коровы замычали, доярки занервничали – доить пора. У журналистов тоже нервы на пределе. Этак часов через семь над фермой затарахтел президентский вертолёт. Слава Богу – прилетел.
Борис Николаевич со свитой направился к нам. Пресс-секретарь Президента России Вячеслав Костиков предоставил мне право первым задать вопросы. Я был раздражён ожиданием и увиденной обстановкой на ферме, поэтому погорячился:
- Борис Николаевич, нельзя ли сделать так, чтобы Ваши встречи проходили в естественной обстановке, без показухи и «потёмкинских деревень?» Привести в чувство ретивых чиновников можете только Вы.
Возникла немая сцена. Длилась она буквально секунды. Затем Борис Николаевич раздражённо бросил:
- Это – безобразие задавать такие вопросы Президенту. Пресс-конференцию отменяю. Поехали!
Скандал небывалый. Что теперь будет? Как я и предполагал, меня отстранили от должности и направили в Чечню.
- Рисковый Вы, однако, журналист, Владимир Александрович?!
- Можно, конечно, обходиться без чрезмерной журналистской остроты, но это не в моём характере. Я считаю, журналист должен обладать острым глазом, острыми мозгами и острым пером. Хотя сама по себе журналистика – дама рисковая.
- А в Чечне чем занимались?
- На воюющей земле меня назначили руководителем пресс-центра территориального управления Правительства России в Чеченской Республике. Это была сложная, непредсказуемая, но интересная командировка. Я принимал иностранных и российских корреспондентов, сопровождал их в зоны боевых действий, устраивал пресс-конференции. Разъяснял политику властей по отношению к происходившим событиям. Участвовал в переговорных процессах. Встречался с лидерами Ичкерии – Дудаевым, Басаевым, Масхадовым, Закаевым, Гелаевым. Готовил собственные материалы для федеральных газет. Впрочем, Чечня – это отдельная история в моей судьбе. Свои наблюдения и размышления я затем использовал при написании очерков, когда стал работать в Студии писателей МВД России. Кстати, очень интересном и в чём-то уникальном творческом подразделении Министерства внутренних дел Российской Федерации.
- За долгие годы в печати, что Вас больше всего интересовало, волновало, тревожило, занимало. Что храните в закромах памяти?
- Больше всего мне интересны люди, их дела мысли, мировоззрение, устремления. В памяти хранятся герои моих материалов, многочисленные встречи с самыми знаменитыми людьми. Я несколько раз беседовал с Михаилом Александровичем Шолоховым. Учась в Академии общественных наук, написал научную работу о его творчестве. Она была опубликована в литературном журнале «Дон». Шолохов подарил мне свою фотографию с надписью: «Володе Янченкову – на память. Шолохов».
Дважды встречался с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Первый раз – в Ростовском обкоме партии, куда он, будучи первым секретарём Ставропольского крайкома партии, приезжал к своему коллеге. В то время я дежурил в обкоме, и мне довелось побеседовать с гостем. Второй раз я увидел Горбачёва в Кремле. Михаил Сергеевич и Евгений Максимович Примаков обсуждали с членами Комитета по возвращению военнопленных из Афганистана. Михаил Сергеевич подозвал меня и сказал:
- Садись рядом.
- Михаил Сергеевич, не положено по протоколу.
- Садись, я сказал.
Пришлось подчиниться. На другой день вышли газеты с фотографией, где я изображён рядом с Генеральным секретарем ЦК партии. Со всех концов страны зазвонили телефоны: «Володя, ты работаешь в Кремле! Поздравляем!»
Ну, а я до сих пор думаю: «То ли Михаил Сергеевич узнал меня по ростовской встрече, то ли перепутал с кем-то?»
- Владимир Александрович, журналистика все шестьдесят лет покорно сопровождала Вас: то возвышала, то принижала. Что скажете о ней в эти юбилейные дни?
- Скажу кратко: она – моя муза, она и мой крест. Без неё жить не могу. Это мощная энергия, которая требует выхода. И с этим ничего не поделаешь.
- И последний вопрос. С высоты прожитых творческих лет, чтобы Вы пожелали молодым собратьям по перу?
- Быть и оставаться правдивыми ледоколами пера! Задача невероятно трудная. Решать её только вам, раз уж ступили на настоящую журналистскую тропу. Нужен бойцовский дух. У кого он есть, то и выживет.
Представители Совета ветеранов Управления по взаимодействию с институтами гражданского общества и средствами массовой информации МВД России скорбят по поводу кончины Владимира Александровича Янченкова и выражают искреннее соболезнование родным и близким покойного.
Полковник милиции в отставке Владимир Александрович Янченков
В.А. Янченков крайний слева
В.А. Янченков (второй слева) во время встречи с М.А. Шолоховым
В.А. Янченков (второй справа) во время встречи с М.С. Горбачёвым
В.А. Янченков (четвёртый слева во втором ряду) во время переговоров в Чечне
