Воспоминания «ликвидатора»
Катастрофа на Чернобыльской АЭС раз и навсегда положила конец вере человечества в мирный атом. Сегодня мы рассказываем о тех, кто был в зоне радиоактивного заражения.
На Чернобыльской атомной электростанции в украинском городе Припять взорвался четвёртый энергоблок. Огромные территории были загрязнены радиоактивными веществами. В радиусе 30 километров от АЭС пришлось создавать зону отчуждения, эвакуировав из неё 270 тысяч человек. Ещё 600 тысяч человек несколько лет, ежедневно рискуя своим здоровьем, работали над устранением последствий аварии. Таких людей потом стали называть «ликвидаторами».
Одним из первых ликвидаторов был сотрудник 5-го отдела (продовольственного) Главного управления материальнотехнического и военного снабжения МВД СССР подполковник внутренней службы Юрий Иванович Тверетинов.
После стольких лет, прошедших после аварии, он поделился своими воспоминаниями о тех трудных и тревожных днях…
«4 мая 1986 года, в воскресенье, меня срочно вызвали в ГУМТиВС МВД СССР. Когда приехал на Большую Лубянку, там уже ожидали начальники 5-го и финансового отделов. На рабочем месте находился и начальник Главка И.В. Комов. Разговор был короткий, мне выписали командировку, проездные и приказали срочно выехать в город Нежин Черниговской области.
Прибыв на место, я получил направление в палаточный городок. Там жили те, кого командировали устранить последствия аварии на Чернобыльской АЭС. Среди них – пожарные, военные (офицеры, военнослужащие срочной службы и призванные из запаса, которых называли «партизанами»), милиционеры и гражданские. Были и официальные лица высоких должностей из УВД Чернигова, противопожарной службы и другие. Здесь формировались два противопожарных батальона и различные рабочие бригады.
Было много шоферов, механизаторов и врачей. (Как потом стало известно, военкоматы набирали их намного больше, чем реально требовалось, потому что до Чернобыля добирались далеко не все. Узнав, куда их везут, многие сбегали по дороге.)
Мне поручили наладить работу продовольственной и вещевой служб, я работал в контакте с сотрудниками моботделов (потом от моботдела нашего главка туда приезжал подполковник внутренней службы В.П. Осин). На практике это означало обеспечение людей трёхразовым горячим питанием и специальной одеждой для работы на повреждённом энергоблоке и в зоне отчуждения.
Людей отвозили на работу в два этапа: сначала на грузовиках до Чернобыля, где заканчивалась «чистая зона», потом – до Припяти. Там им выдавали респираторы «Лепестки», защитные костюмы ОЗК, перчатки и резиновые сапоги. Считалось, что это обмундирование спасёт от радиации. Бригады работали вахтовым методом, по 10 минут в час. Этого времени хватало, чтобы получить максимально допустимую суточную дозу облучения. Индивидуальных дозиметров на всех не хватало. На крыше четвёртого энергоблока интенсивность излучения была очень высокая, поэтому туда направляли солдат срочной службы, чтобы они за 20-30 секунд пробегали по крыше и при этом сбрасывали с неё различные фрагменты оборудования. За такой короткий срок солдаты получали дневную дозу облучения – 2 рентгена. По окончании каждого часа работы – мойка в санпропускнике. После работы – очистка спецодежды и душ, иначе не пускали в столовую.
В зоне заражения свободно ходили коровы, куры и другие домашние животные, бегали собаки и кошки, в том числе элитных пород, явно бывшие домашними. Никто не обращал на них внимания.
Мы закрывали колодцы с питьевой водой, но были люди, которые остались и не хотели уезжать из зоны заражения, они продолжали обрабатывать свои огороды. Им пытались объяснить, что произошла авария на атомной электростанции, что земля заражена, а они говорили в ответ, будто это очень далеко от них и, следовательно, им ничто не угрожает.
«Ликвидаторов» заменяли на других, когда они набирали максимальную дозу облучения 50 рентген. Я набрал их за два дня, меня сменил полковник внутренней службы Ю.И. Брянцев. Оказалось, что уехать оттуда было непросто. Люди массово покидали этот район, кого-то эвакуировали, кто-то уезжал сам, билетов на поезд невозможно было купить. Местные пожарные посадили меня на поезд «Одесса – Москва» на какой-то станции, не заезжая в Киев. В пути следования я заметил, что вдоль состава шла женщина и замеряла радиоактивное излучение, исходившее от колёс поезда. Я попросил её замерить излучение, исходившее от моего обмундирования. Она это сделала. Прибор запищал и показал большие значения.
В Москве меня срочно направили в Центральную поликлинику № 2 МВД СССР, там моё обмундирование забрали, а меня направили на реабилитацию в санаторий под Лобню Московской области.
Сегодня могу сказать, что стараюсь поддерживать здоровье в приемлемом состоянии, но моя больная щитовидная железа – это результат той командировки в Чернобыль».
На Чернобыльской атомной электростанции в украинском городе Припять взорвался четвёртый энергоблок. Огромные территории были загрязнены радиоактивными веществами. В радиусе 30 километров от АЭС пришлось создавать зону отчуждения, эвакуировав из неё 270 тысяч человек. Ещё 600 тысяч человек несколько лет, ежедневно рискуя своим здоровьем, работали над устранением последствий аварии. Таких людей потом стали называть «ликвидаторами».
Одним из первых ликвидаторов был сотрудник 5-го отдела (продовольственного) Главного управления материальнотехнического и военного снабжения МВД СССР подполковник внутренней службы Юрий Иванович Тверетинов.
После стольких лет, прошедших после аварии, он поделился своими воспоминаниями о тех трудных и тревожных днях…
«4 мая 1986 года, в воскресенье, меня срочно вызвали в ГУМТиВС МВД СССР. Когда приехал на Большую Лубянку, там уже ожидали начальники 5-го и финансового отделов. На рабочем месте находился и начальник Главка И.В. Комов. Разговор был короткий, мне выписали командировку, проездные и приказали срочно выехать в город Нежин Черниговской области.
Прибыв на место, я получил направление в палаточный городок. Там жили те, кого командировали устранить последствия аварии на Чернобыльской АЭС. Среди них – пожарные, военные (офицеры, военнослужащие срочной службы и призванные из запаса, которых называли «партизанами»), милиционеры и гражданские. Были и официальные лица высоких должностей из УВД Чернигова, противопожарной службы и другие. Здесь формировались два противопожарных батальона и различные рабочие бригады.
Было много шоферов, механизаторов и врачей. (Как потом стало известно, военкоматы набирали их намного больше, чем реально требовалось, потому что до Чернобыля добирались далеко не все. Узнав, куда их везут, многие сбегали по дороге.)
Мне поручили наладить работу продовольственной и вещевой служб, я работал в контакте с сотрудниками моботделов (потом от моботдела нашего главка туда приезжал подполковник внутренней службы В.П. Осин). На практике это означало обеспечение людей трёхразовым горячим питанием и специальной одеждой для работы на повреждённом энергоблоке и в зоне отчуждения.
Людей отвозили на работу в два этапа: сначала на грузовиках до Чернобыля, где заканчивалась «чистая зона», потом – до Припяти. Там им выдавали респираторы «Лепестки», защитные костюмы ОЗК, перчатки и резиновые сапоги. Считалось, что это обмундирование спасёт от радиации. Бригады работали вахтовым методом, по 10 минут в час. Этого времени хватало, чтобы получить максимально допустимую суточную дозу облучения. Индивидуальных дозиметров на всех не хватало. На крыше четвёртого энергоблока интенсивность излучения была очень высокая, поэтому туда направляли солдат срочной службы, чтобы они за 20-30 секунд пробегали по крыше и при этом сбрасывали с неё различные фрагменты оборудования. За такой короткий срок солдаты получали дневную дозу облучения – 2 рентгена. По окончании каждого часа работы – мойка в санпропускнике. После работы – очистка спецодежды и душ, иначе не пускали в столовую.
В зоне заражения свободно ходили коровы, куры и другие домашние животные, бегали собаки и кошки, в том числе элитных пород, явно бывшие домашними. Никто не обращал на них внимания.
Мы закрывали колодцы с питьевой водой, но были люди, которые остались и не хотели уезжать из зоны заражения, они продолжали обрабатывать свои огороды. Им пытались объяснить, что произошла авария на атомной электростанции, что земля заражена, а они говорили в ответ, будто это очень далеко от них и, следовательно, им ничто не угрожает.
«Ликвидаторов» заменяли на других, когда они набирали максимальную дозу облучения 50 рентген. Я набрал их за два дня, меня сменил полковник внутренней службы Ю.И. Брянцев. Оказалось, что уехать оттуда было непросто. Люди массово покидали этот район, кого-то эвакуировали, кто-то уезжал сам, билетов на поезд невозможно было купить. Местные пожарные посадили меня на поезд «Одесса – Москва» на какой-то станции, не заезжая в Киев. В пути следования я заметил, что вдоль состава шла женщина и замеряла радиоактивное излучение, исходившее от колёс поезда. Я попросил её замерить излучение, исходившее от моего обмундирования. Она это сделала. Прибор запищал и показал большие значения.
В Москве меня срочно направили в Центральную поликлинику № 2 МВД СССР, там моё обмундирование забрали, а меня направили на реабилитацию в санаторий под Лобню Московской области.
Сегодня могу сказать, что стараюсь поддерживать здоровье в приемлемом состоянии, но моя больная щитовидная железа – это результат той командировки в Чернобыль».
