Он чудом остался жив, но навсегда потерял зрение. Товарищи вынесли героя на руках. А вскоре пришло освобождение, принёсшее не менее радостную весть: диверсия близ станции Мышбор не позволила вывезти оккупантам вагоны с добром.

Рассказывает Роман Илющенко.

Много открытий можно сделать в Центральном музее МВД России, если внимательно изучить представленные в экспозиции материалы. Там я с удивлением обнаружил, что обладателем медали «Партизану Отечественной войны» I-й степени за номером 000001 стал, к примеру, не кто-то из легендарных организаторов партизанского движения, а простой лейтенант милиции Ефим Осипенко.

На защите революции

Родился он в 1901 году в Брянской губернии. На что особенно делали упор в советское время биографы – «в бедной крестьянской семье»: трое детей, корова, лошадь, домашняя птица, 4 десятины земли. В дореволюционной России таких считали бедняками. До своего совершеннолетия Ефим пас скотину, батрачил, работал подёнщиком, поэтому Октябрьскую революцию воспринял как свою, открывавшую ему дорогу в светлое будущее.

Молодые деревенские парни и составили костяк Рабоче-крестьянской Красной армии, куда Ефима призвали в 1920 году. Шла война с Польшей, и красноармеец Осипенко принял в ней участие в составе 4-й стрелковой дивизии «имени Германского пролетариата». А по её окончании его направили в погранвойска охранять новую западную границу.

В 1924-м, после демобилизации, обратился в органы внутренних дел по месту жительства и был принят на должность рядового милиционера в административную команду. В те годы сложно было долго прослужить на одном месте, вот и Осипенко несколько раз переводили из одного отдела в другой, отправляли на учёбу и переподготовку, сокращали и после спецпроверки вновь принимали.

Перед войной он в звании лейтенанта милиции стал начальником Сухиничского районного отдела милиции (РОМ) тогдашней Смоленской области. За спиной 16 лет беспокойной службы, поощрения и взыскания. Образцового и идеального героя из первого партизана не получается, но не ошибается тот, кто не работает, а Ефим работал много.

Вот одно из воспоминаний о буднях сельского милиционера Осипенко, сохранившееся в архиве. Ему было поручено задержать, а при необходимости ликвидировать терроризировавшего местное население одного из сёл Смоленщины известного бандита Семёна Коваленко по кличке Клыбко.

По легенде, у Ефима в этом населённом пункте жил родственник, вот и приехал к нему в гости братец из города: людей посмотреть, себя показать, деньгами посорить. Скоро выяснилось, где и у кого чаще всего появляется осторожный, но любвеобильный Семён. Теперь главное – не выдать себя и немного подождать. Однако ожидание затянулось.

Но однажды поступила достоверная информация: объект наведался к своей зазнобе, жившей на краю деревни. Туда и бросились Ефим с прикомандированным к нему милиционером с винтовками наперевес. Но, очевидно, кто-то успел предупредить и Клыбко, поскольку стражей порядка встретили пули. Завязалась перестрелка, в ходе которой бандит был убит. И таких примеров в довоенной биографии Ефима Осипенко много.

Боевое крещение

Грянул 1941 год. Враг наступал стремительно, но никаких колебаний у начальника сухиничской милиции не было: когда немцы подошли к городу, он уничтожил документацию, забрал всё оружие и боеприпасы из сейфов райотдела и вместе с надёжными людьми ушёл в леса. Самым младшим участником его группы стал 15-летний Саша Чекалин, которому позже посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

…В сторожке лесника, на границе нынешних Тульской и Калужской областей, и состоялась встреча группы Осипенко с командиром отряда «Передовой», бывшим работником смоленского угро Дмитрием Тетеричевым. Ефим Ильич стал его заместителем и начальником штаба, что в партизанских условиях меньше всего располагало к кабинетной работе. Обычно, разработав операцию, он сам себе ставил задачу и первым же шёл выполнять. Особенно это касалось сбора разведданных. Лучше него добыть информацию в отряде не мог никто. Вот как вспоминал позже командир: «Разведчик из Осипенко был классный: глаз цепкий, всё видит. Умел он подойти к людям, зная, как и о чём спросить».

Боевое крещение отряда состоялось на лесной просёлочной дороге между селом Митино и городком Лихвин. По ней, по полученным сведениям, должна была пройти тыловая немецкая автоколонна. Место для засады выбрали удачное, где старые берёзы вплотную подступали к петляющему просёлку. Руководивший операцией Осипенко расставил людей по обе стороны движения колонны так, чтобы обеспечить максимальный эффект от внезапной атаки.

Помогала партизанам и погода: в сумерки дождь делал их невидимыми для врага. Гитлеровцы были ещё непуганые, нападения не ждали, поэтому внезапная перекрёстная стрельба сразу с обеих сторон дала хороший результат. Патронов не жалели, уничтожив пару десятков немцев, подожгли несколько автомобилей. Командир отряда потом вспоминал: «Вернулись на базу без потерь. Стали обсуждать планы дальнейших действий. Приняли решение и впредь не давать фашистам покоя ни днём, ни ночью».

Взорванный бомбардировщик

Пока оккупанты приходили в себя, партизаны решили устроить диверсию на железной дороге, связывающей Сухиничи и Тулу. На этом участке была замечена активность противника, перебрасывавшего войска на восток. Однопутка большую часть проходила лесом, что было на руку группе, возглавляемой Осипенко. Она пустила под откос эшелон, даже не используя тротил, к которому не было детонаторов и бикфордовых шнуров.

Выход нашёл Ефим Ильич, предложив вбить костыли на стыке рельсов, открутив для верности несколько гаек железнодорожного полотна. Сделать это было непросто, ведь дорога круглосуточно охранялась фашистами.

После этой диверсии противник стал более осторожным. Впереди составов теперь пускали обложенную мешками с песком платформу, на которой были установлены орудия и пулемёты. Из них немцы поливали свинцом всё, что вызывало у них малейшее подозрение. Боеприпасов не жалели.

Это не помешало отважным партизанам пустить под откос ещё несколько составов. Фашисты лютовали, устраивали облавы и засады, частенько нападали на их след, и тогда приходилось сниматься с места и быстро уходить в глубь лесов – в самые дебри, непроходимые болота.

Трудно было не пасть духом народным мстителям, часто несколько суток остававшимся без еды, спавшим лишь урывками. Но и здесь Ефим Осипенко умел взбодрить людей. Где-то вовремя сказанным словом, а где и задушевной песней. Его никогда не видели унывающим. К нему льнула молодёжь, уважали «старики», но мало кто из них задумывался, что было на сердце у начштаба, ведь в оккупированных Сухиничах осталась с маленьким сыном на руках беременная жена…

Кроме рельсовой войны отряд проводил и другие акции: захватил тыловой обоз, сжёг склад на станции Шепелёво, регулярно разрушал вражеские коммуникации, совершал дерзкие нападения на мелкие гарнизоны и отдельных солдат. Однажды при личном участии Осипенко был взорван… тяжёлый бомбардировщик «Хейнкель», совершивший вынужденную посадку на шоссе.

Но и отряд нёс потери: не вернулся из разведки в Лихвин Дмитрий Клевцов, расстреляна связная Екатерина Арсенина, схвачен и замучен оккупантами всеобщий любимец Саша Чекалин. Гибель товарищей не сломила волю к сопротивлению, а только усилила желание отомстить за них.

Последнее задание

Тот день, 22 декабря 1941 года, Ефим Осипенко запомнил навсегда. Накануне запыхавшаяся от быстрой ходьбы партизанская связная – учительница местной школы Анна Музалевская – принесла важное сообщение: на ближайших железнодорожных станциях скопилось много военных и стратегических грузов, которые немцы планировали отправить на запад. После удачно развиваемого контрнаступления наших войск под Москвой вагоны теперь всё чаще катились в обратном направлении. Совещание в штабной землянке закончилось единогласным решением: любой ценой помешать вывезти фашистам награбленное.

Рвать полотно решили вблизи станции Мышбор. Аммонала хватало, но по-прежнему были проблемы со взрывателями и бикфордовым шнуром. Поэтому решили, что роль детонатора сыграют гранаты. Операцией руководил сам начштаба. Заложили между рельсами взрывной заряд с прикреплённой к нему «эрпэгэшкой». Засыпали снегом, наружу остались торчать только кольцо взрывной чеки с привязанным длинным проводом, второй конец которого был в руках у Осипенко.

Первая попытка сорвалась. На вторую времени практически не было, машинист паровоза заметил партизан. Не растерявшись, отойдя на безопасное расстояние, Осипенко бросил висевшую на поясе гранату, но та, отскочив от шпалы, взорвалась в стороне. Больше гранат не было. Тогда и принял то единственно правильное, как он считал, решение: буквально вырвав из замёрзшего грунта установленный близ полотна длинный металлический шест с крепившимся к нему указателем, со всей силы ударил им по взрывателю. Последнее, что, теряя сознание, увидел герой, – яркая вспышка…

Он чудом остался жив, но навсегда потерял зрение. Товарищи вынесли героя на руках. А вскоре пришло освобождение, принёсшее не менее радостную весть: диверсия близ станции Мышбор не позволила вывезти оккупантам приготовленные для эвакуации вагоны с добром.

Дальше было лечение в госпитале, где он узнал о награждении его высшим орденом страны, встреча с женой и детьми. Младшего, Колю, которого Ефим никогда так и не увидит, долго гладил по голове, слушая его лепет.

После освобождения Сухиничей Осипенко вернулся в чудом сохранившийся дом. Несмотря на полную слепоту, продолжал вести хозяйство. О том, что в городе его именем названа одна из новых улиц, узнал случайно.

Через год после окончания войны его пригласил новый начальник Сухиничского РОМ. Здесь, в торжественной, но тёплой обстановке он вручил своему предшественнику орден Красного Знамени «за безупречную службу в органах внутренних дел» и ту самую медаль – «Партизану Отечественной войны» I-й степени за номером 000001.

Фото из фондов Центрального музея МВД России

При подготовке материала использован очерк «Звёздный час» из журнала «Советская милиция»