Он был строгим, но заботливым отцом
Министр внутренних дел Российской Федерации (1992-1995 гг.) генерал армии Виктор Ерин, безусловно, выдающийся российский государственный деятель. Именно он принял непосредственное участие в становлении новой российской милиции.
О той непростой эпохе написано множество научно-исторических трудов. Да и о деятельности Виктора Фёдоровича в бытность министром внутренних дел известно немало. Но то, каким он был человеком в жизни, что чувствовал, чем увлекался, какие черты характера были присущи Ерину, часто оставалось за кадром. Об этом знают лишь родные, друзья и сослуживцы, те, кто долгое время находился с ним рядом.
Сегодня, на сороковой день смерти В.Ф. Ерина, мы попытаемся восполнить пробел и приоткроем занавес, скрывавший характер поистине исторической личности.
Корреспондент газеты «Щит и меч» Сергей Башкатов побеседовал с сыном Виктора Фёдоровича – Леонидом Ериным.
- Леонид Викторович, расскажите, пожалуйста, о ваших первых осознанных детских воспоминаниях, связанных с отцом?
- Будучи дошкольником, в семейном кругу постоянно слышал слово «работа». Но я уже осознавал, где он трудился, и прекрасно понимал ситуацию. Несмотря на катастрофическую занятость по службе, папа старался как можно больше времени уделять семье. Отлично помню, как он выкраивал минутку-другую, чтобы поиграть со мной.
Когда пошёл в школу, отец уделял особое внимание моей учёбе. Помню, как приходил с работы сильно уставшим, но, несмотря на это, помогал делать уроки. Заботливым отцом был, никогда не кричал, доходчиво всё объяснял.
- У Виктора Фёдоровича были увлечения? Став постарше, как вместе проводили время?
- Конечно, были. И главное хобби – альпинизм. Занимался отец им профессионально. Имел спортивное звание мастер спорта по горному туризму. Папа приобщал и меня к нему: только исполнилось 10 лет – вперёд к вершинам. Ещё отец безумно любил рыбалку, чуть позже увлёкся охотой. И куда ж я без него?! Вновь ездили вместе...
- У рыбаков и охотников – свой мир, отдельный социум. Каким был в нём отец? Что запомнилось?
- Открытый человек, был душой компании. Поговорить «за жизнь» – всегда пожалуйста. Поражало порой то, что папа буквально всё запоминал до мелочей. У него была феноменальная память. Однажды на охоте встретил человека, которого не видел много лет. Вспомнил не только как его зовут – имя, отчество, фамилию, но по прошествии такого периода времени рассказал о нём всё, что когда-то знал.
Человек тот был в шоке. Вот и я поражался, как ухитрялся держать в голове столько фактов, которые не стирались у него со временем. Но потом понял, что эта способность передалась и мне по наследству. На память не жалуюсь, по сей день выручает меня и в жизни, и по службе.
- Вернёмся к вопросу о воспитании. Виктор Фёдорович был строгим отцом? И что из себя представлял назидательный процесс?
- Скажу так: относился он ко мне с особой теплотой. Но в воспитании был довольно строг. Выражалось это, прежде всего, в тех основных принципах, на которых он выстроил личное отношение к жизни. Постоянно требовал от меня того же, чего и сам от себя. С детства приучал следовать чётким правилам и канонам: не давать себе послаблений ни в чём, быть честным и трудолюбивым, не бояться трудностей, а упорно преодолевать их. Закладывалось это ещё в раннем детском возрасте.
Конечно, мне – тогдашнему ребёнку – чего греха таить, чуток сложновато было. Я же сравнивал со своими сверстниками, которым в семье давались разного рода послабления. Но потом, несомненно, в дальнейшей жизни всё это пригодилось. Папа внушал мне, что собранность, дисциплинированность и ответственность – важнейшие качества в человеке, которые надо в себе постоянно взращивать и шлифовать. Таким он был в быту и, как оказалось, на службе: прежде чем что-либо с кого-то спрашивать, предъявлял высокие требования к себе. Этот постулат у него был на первом месте.
- Его главное кредо в жизни? И какое качество в отце больше всего ценили?
- Работа. Он всю жизнь работал. Делал всё на благо Родины. И это не высокие слова! Его основное непреложное правило: трудиться и быть полезным людям. И, конечно же, семья. Хоть и тяжело эти две «позиции» совмещать, но он умудрялся.
Что касается второй части вопроса, несомненно – высочайшая преданность делу, друзьям, семье, в целом – забота о близких.
- Когда Виктор Фёдорович стал министром, что конкретно изменилось для вас? Как прочувствовала семья назначение на новую высокую должность её главы?
- Да практически ничего не изменилось. Он был настолько скромным человеком, что семья дней десять даже не ведала о его назначении министром внутренних дел. Потом уже не без иронии вспоминали, что в день, когда это случилось, он, как и во все предыдущие будни (мы жили тогда в Новогиреево), оделся, вышел из дома и направился к метро.
Как узнали о назначении? Ну, с этим даже небольшой казус случился. Нам на домашний телефон стали часто звонить, и голос представлялся «приёмной» министра внутренних дел. Однажды мама не выдержала и поинтересовалась, что это значит. На том конце провода диву дались: «А вы что, не знаете, что он назначен министром внутренних дел?!»
- В семейном кругу о службе он говорил? Делился своими впечатлениями о работе в качестве министра?Может, хотел какого-то совета или сочувствия от домочадцев? Ведь и времена были те ещё – лихие 90-е!
- Больше в себе носил, переживал внутри... Сам никогда ничего не рассказывал, если только напрямую не спросить... И то о некоторых вещах говорил или неохотно, либо вовсе отмалчивался. Да мы особо и не лезли с расспросами. Понимали, что ему и так тяжело. Когда в дом приходили коллеги, друзья, то да, порой шли разговоры о службе, обсуждали какие-то рабочие моменты. Но семья в них старалась не вникать. Да и ни к чему это было.
- Леонид Викторович, а какими, на ваш взгляд, были самые тяжёлые времена для семьи? Та самая эпоха перемен в стране?
- Отнюдь не только те, безусловно, нелёгкие годы. Да, сложно проходило становление как таковой новой государственности, по сути – совершенно обновлённой России. Что касается семьи, то для неё беспокойные времена – это ещё и назначение отца в Армению на должность первого заместителя республиканского министра внутренних дел, когда в Спитаке произошло землетрясение. Работал он там в поле, жил в палатке. Дома за него очень волновались. Тем более, разгорался армяно-азербайджанский конфликт. А папа и виду не подавал, что ему трудно. И, естественно, переживали, когда отца направили служить в Афганистан. Я тогда ещё совсем маленьким был. Об этом, кстати, дома тоже узнали не сразу – понятия не имели, куда он уехал. Служебная командировка – и всё тут! Больше ничего не объяснял.
Наверное, повторюсь, но всё же скажу. Что касалось служебных дел – он не то чтобы не афишировал в семье, просто старался оставлять все рабочие моменты за порогом дома. И это было ещё одним его кредо в жизни.
Фото из архива газеты «Щит и меч» и архива семьи Ериных
Справочно.
Леонид Ерин родился в 1971 году в г. Москве. После окончания средней школы призвался на срочную службу. Сразу после её прохождения был принят в 9-е Управление КГБ СССР. В течение первых лет работы поступил в Московский юридический институт МВД и через пять лет заочно окончил его. Ныне – офицер ФСО России.
О той непростой эпохе написано множество научно-исторических трудов. Да и о деятельности Виктора Фёдоровича в бытность министром внутренних дел известно немало. Но то, каким он был человеком в жизни, что чувствовал, чем увлекался, какие черты характера были присущи Ерину, часто оставалось за кадром. Об этом знают лишь родные, друзья и сослуживцы, те, кто долгое время находился с ним рядом.
Сегодня, на сороковой день смерти В.Ф. Ерина, мы попытаемся восполнить пробел и приоткроем занавес, скрывавший характер поистине исторической личности.
Корреспондент газеты «Щит и меч» Сергей Башкатов побеседовал с сыном Виктора Фёдоровича – Леонидом Ериным.
- Леонид Викторович, расскажите, пожалуйста, о ваших первых осознанных детских воспоминаниях, связанных с отцом?
- Будучи дошкольником, в семейном кругу постоянно слышал слово «работа». Но я уже осознавал, где он трудился, и прекрасно понимал ситуацию. Несмотря на катастрофическую занятость по службе, папа старался как можно больше времени уделять семье. Отлично помню, как он выкраивал минутку-другую, чтобы поиграть со мной.
Когда пошёл в школу, отец уделял особое внимание моей учёбе. Помню, как приходил с работы сильно уставшим, но, несмотря на это, помогал делать уроки. Заботливым отцом был, никогда не кричал, доходчиво всё объяснял.
- У Виктора Фёдоровича были увлечения? Став постарше, как вместе проводили время?
- Конечно, были. И главное хобби – альпинизм. Занимался отец им профессионально. Имел спортивное звание мастер спорта по горному туризму. Папа приобщал и меня к нему: только исполнилось 10 лет – вперёд к вершинам. Ещё отец безумно любил рыбалку, чуть позже увлёкся охотой. И куда ж я без него?! Вновь ездили вместе...
- У рыбаков и охотников – свой мир, отдельный социум. Каким был в нём отец? Что запомнилось?
- Открытый человек, был душой компании. Поговорить «за жизнь» – всегда пожалуйста. Поражало порой то, что папа буквально всё запоминал до мелочей. У него была феноменальная память. Однажды на охоте встретил человека, которого не видел много лет. Вспомнил не только как его зовут – имя, отчество, фамилию, но по прошествии такого периода времени рассказал о нём всё, что когда-то знал.
Человек тот был в шоке. Вот и я поражался, как ухитрялся держать в голове столько фактов, которые не стирались у него со временем. Но потом понял, что эта способность передалась и мне по наследству. На память не жалуюсь, по сей день выручает меня и в жизни, и по службе.
- Вернёмся к вопросу о воспитании. Виктор Фёдорович был строгим отцом? И что из себя представлял назидательный процесс?
- Скажу так: относился он ко мне с особой теплотой. Но в воспитании был довольно строг. Выражалось это, прежде всего, в тех основных принципах, на которых он выстроил личное отношение к жизни. Постоянно требовал от меня того же, чего и сам от себя. С детства приучал следовать чётким правилам и канонам: не давать себе послаблений ни в чём, быть честным и трудолюбивым, не бояться трудностей, а упорно преодолевать их. Закладывалось это ещё в раннем детском возрасте.
Конечно, мне – тогдашнему ребёнку – чего греха таить, чуток сложновато было. Я же сравнивал со своими сверстниками, которым в семье давались разного рода послабления. Но потом, несомненно, в дальнейшей жизни всё это пригодилось. Папа внушал мне, что собранность, дисциплинированность и ответственность – важнейшие качества в человеке, которые надо в себе постоянно взращивать и шлифовать. Таким он был в быту и, как оказалось, на службе: прежде чем что-либо с кого-то спрашивать, предъявлял высокие требования к себе. Этот постулат у него был на первом месте.
- Его главное кредо в жизни? И какое качество в отце больше всего ценили?
- Работа. Он всю жизнь работал. Делал всё на благо Родины. И это не высокие слова! Его основное непреложное правило: трудиться и быть полезным людям. И, конечно же, семья. Хоть и тяжело эти две «позиции» совмещать, но он умудрялся.
Что касается второй части вопроса, несомненно – высочайшая преданность делу, друзьям, семье, в целом – забота о близких.
- Когда Виктор Фёдорович стал министром, что конкретно изменилось для вас? Как прочувствовала семья назначение на новую высокую должность её главы?
- Да практически ничего не изменилось. Он был настолько скромным человеком, что семья дней десять даже не ведала о его назначении министром внутренних дел. Потом уже не без иронии вспоминали, что в день, когда это случилось, он, как и во все предыдущие будни (мы жили тогда в Новогиреево), оделся, вышел из дома и направился к метро.
Как узнали о назначении? Ну, с этим даже небольшой казус случился. Нам на домашний телефон стали часто звонить, и голос представлялся «приёмной» министра внутренних дел. Однажды мама не выдержала и поинтересовалась, что это значит. На том конце провода диву дались: «А вы что, не знаете, что он назначен министром внутренних дел?!»
- В семейном кругу о службе он говорил? Делился своими впечатлениями о работе в качестве министра?Может, хотел какого-то совета или сочувствия от домочадцев? Ведь и времена были те ещё – лихие 90-е!
- Больше в себе носил, переживал внутри... Сам никогда ничего не рассказывал, если только напрямую не спросить... И то о некоторых вещах говорил или неохотно, либо вовсе отмалчивался. Да мы особо и не лезли с расспросами. Понимали, что ему и так тяжело. Когда в дом приходили коллеги, друзья, то да, порой шли разговоры о службе, обсуждали какие-то рабочие моменты. Но семья в них старалась не вникать. Да и ни к чему это было.
- Леонид Викторович, а какими, на ваш взгляд, были самые тяжёлые времена для семьи? Та самая эпоха перемен в стране?
- Отнюдь не только те, безусловно, нелёгкие годы. Да, сложно проходило становление как таковой новой государственности, по сути – совершенно обновлённой России. Что касается семьи, то для неё беспокойные времена – это ещё и назначение отца в Армению на должность первого заместителя республиканского министра внутренних дел, когда в Спитаке произошло землетрясение. Работал он там в поле, жил в палатке. Дома за него очень волновались. Тем более, разгорался армяно-азербайджанский конфликт. А папа и виду не подавал, что ему трудно. И, естественно, переживали, когда отца направили служить в Афганистан. Я тогда ещё совсем маленьким был. Об этом, кстати, дома тоже узнали не сразу – понятия не имели, куда он уехал. Служебная командировка – и всё тут! Больше ничего не объяснял.
Наверное, повторюсь, но всё же скажу. Что касалось служебных дел – он не то чтобы не афишировал в семье, просто старался оставлять все рабочие моменты за порогом дома. И это было ещё одним его кредо в жизни.
Фото из архива газеты «Щит и меч» и архива семьи Ериных
Справочно.
Леонид Ерин родился в 1971 году в г. Москве. После окончания средней школы призвался на срочную службу. Сразу после её прохождения был принят в 9-е Управление КГБ СССР. В течение первых лет работы поступил в Московский юридический институт МВД и через пять лет заочно окончил его. Ныне – офицер ФСО России.
