После войны Михаил Березин служил в конвойных войсках…
Михаил Иванович Березин относится к числу «молодых» участников Великой Отечественной. Но и для его поколения война стала нелегким испытанием, оставив глубокие шрамы в душе и в памяти.
Юный защитник Родины Березин, давший клятву на верность Отечеству, с честью выполнил свой гражданский долг и встретил Великую Победу с заслуженными наградами.
По окончании Второй мировой не один десяток лет посвятил Михаил Иванович служению в органах внутренних дел, получил звание полковника внутренней службы. Он достиг высокого профессионализма в борьбе за правопорядок на транспорте. Несколько поколений специалистов высокого уровня подготовил и воспитал ветеран Великой Отечественной войны и правоохранительных органов. На протяжении многих лет передавал свой богатый опыт молодежи, прививал чувство духовности и патриотизма нынешней смене.
«Я родился в 1927 году в Кировской области в крестьянской семье», – говорил Михаил Иванович, начиная рассказ о военной службе и молодых годах жизни.
В то время в Советском Союзе дети, проживавшие в сельской местности, быстро взрослели: Михаил с 14 лет занимался нелегким трудом и дома по хозяйству, и в поле. Но еще тяжелей пришлось ему и всей его семье, когда не стало отца.
Иван Березин имел «бронь» от призыва, но считал, что место коммунистов в трудную для страны годину только на фронте, поэтому добровольно пошел воевать. Сын взвалил на себя все его заботы по дому. Да к тому же еще работал в колхозе. В суровое военное время молодые парни, возглавившие семьи, далеко не все время проводили в решении бытовых проблем. Начиная с 1943 года, военкоматы уже держали их жизни под пристальным контролем, готовили к службе в армии.
«К тому времени уже всем стало понятно, что от молодых, необученных парней на передовой толку мало, – продолжал незамысловатый рассказ Михаил Иванович. – Воевать с опытным и знающим врагом должны солдаты не только храбрые, но и умелые. В райвоенкомате обучали нас военному делу отменно, поэтому мы не только остались в живых, но еще и победили врага».
В октябре 1944 года Михаила Березина, которому к тому времени не исполнилось еще и восемнадцати, призвали в армию. Приближалось окончание войны, но и защитников Отечества значительно поубавилось. Требовалось постоянно пополнять человеческие ресурсы. На фронт уходили безусые юнцы. Но Михаил попал не на передовую, а в учебный полк, находившийся в Пермской области. Здесь молодых солдат в ускоренном темпе обучали стрельбе из противотанковых ружей Симонова и Дегтярева.
«В начале 45-го нас посчитали военнослужащими, подготовленными к ведению боевых действий и, наконец-то, повезли на фронт, – воспоминал ветеран. – Но до передовой я так и не доехал. По дороге наш состав подвергся бомбардировке, в результате которой многие погибли. А я был контужен и оказался в лазарете. Едва успел поправиться, как меня и моих сверстников забрали из санчасти, посадили в вагоны и повезли. Но не в Европу, как можно было бы ожидать, поскольку чувствовалось, что война подходит к концу, а, наоборот, – на Восток. Так мы оказались в Монголии.
Официально считалось, что прибыли мы на замену пограничных войск, охранявших дальние рубежи. На самом же деле – для подготовки к войне с милитаристской Японией. В назначенный день и час мы выдвинулись в боевой поход через безводные степи Монголии».
На рассвете 9 августа 1945 года советские войска начали интенсивную артподготовку с моря и с суши, после которой последовали активные наземные боевые действия в ходе Маньчжурской операции. Используя опыт войны с немцами, подвижные части обходили укрепленные районы японцев и блокировали их пехотой. Из Монголии в центр Маньчжурии наступала 6-я гвардейская танковая армия генерала Кравченко. Это было рискованное решение, поскольку впереди были труднопроходимые Хинганские горы.
11 августа армейская техника встала из-за отсутствия топлива. Но был использован опыт немецких танковых частей – доставка горючего боевым машинам транспортными самолетами. В итоге к 17 августа 6-я гвардейская танковая армия продвинулась на несколько сот километров – и до столицы Маньчжурии города Синьцзина оставалось совсем недалеко. Первый Дальневосточный фронт к тому времени сломил сопротивление японцев на востоке Маньчжурии, заняв крупнейший город в том регионе – Муданьцзян. В ряде районов в глубине обороны советским войскам пришлось преодолевать ожесточенное сопротивление противника. В полосе 5-й армии с особой силой оно было оказано в районе Муданьцзяна. Наблюдались случаи упорного сопротивления противника в полосах Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. Японская армия предпринимала неоднократные контратаки.
«Продвигались мы сравнительно быстро, не вступая в боевые столкновения с противником, – вспоминал Михаил Иванович. – Как потом выяснилось, на пути нашего движения вообще не было никаких войск. Так что и сталкиваться было не с кем. Только после окончания войны я узнал, что те места, по которым мы шли, японцы считали непроходимыми: степи – безводные, Хинганский хребет – непреступный. Значит, никто сюда и не сунется, считали милитаристы. Но мы прошли. С автоматами в руках и с противотанковыми ружьями на подводах.
В процессе движения походной колонны поступило долгожданное сообщение о том, что война с Германией закончилась. Так и не сделав ни единого выстрела по врагу, молодые солдаты с радости принялись салютовать победе из всех видов имевшегося у них оружия.
Преодолев пустыню Гоби и горный хребет, мы вышли на равнину. Вот тут-то впервые и столкнулись с частями Квантунской армии…»
14 августа японское командование обратилось с предложением о заключении перемирия. Но практически военные действия с японской стороны не прекращались. Лишь через три дня Квантунская армия получила приказ командования о капитуляции, которая началась 20 августа. Но этот приказ не сразу до всех дошел, поэтому кое-где японцы продолжали вести боевые действия.
«Вот тогда я впервые увидел настоящего самурая, – с нескрываемым волнением говорил Березин. – Дело было так. Мы с боем взяли какой-то монастырь, сейчас уж и не помню, как он назывался. Сражение закончилось, поэтому уже собирались отправлять пленных в тыл, обсуждали, как помочь раненым. И в тот момент видим: на нас, нескольких человек, стоявших группой и куривших, ползет с саблей в левой руке японский офицер с перебитой правой рукой и одной ногой. Я только потом узнал, что по кодексу чести самураев он должен был в бою или победить, или погибнуть. При нем еще и граната оказалась. Она взорвалась недалеко от нас. Еще удачно, что мне в тот раз достался в ногу только небольшой осколок от взрыва».
После завершения боев в Японии некоторых из молодых солдат отобрали для службы во внутренних войсках. Михаил остался в Хабаровском крае.
«Мы охраняли и конвоировали военнопленных японцев. Позже в Москве мне довелось иметь дело с пленными немцами. Так до демобилизации в 1951 году я и служил в конвойных войсках, – фронтовик на минуту замолкал. – Потом поехал в Харьков, поступил на завод. А уже оттуда по путевке был направлен на службу в органы внутренних дел. Тогда же я поступил в общеобразовательную школу: раньше, на фронте, учились только одному – воевать».
Для дальнейшего прохождения службы Березина направили в курортный город Сочи участковым уполномоченным. Через два года он уже не мыслил своей жизни без милиции: позже окончил Харьковский юридический институт и пошел на оперативную работу в уголовный розыск. Через некоторое время его перевели в отделение спецперевозок Южной железной дороги. А затем в ту же службу в центральный аппарат МВД СССР.
На пенсию Михаил Иванович ушел с должности начальника отделения Управления спецперевозок министерства. Несколько лет возглавлял ветеранскую организацию родного управления. К сожалению, его уже нет среди живых, но память о нём навсегда сохранится в сердцах потомков.
Юный защитник Родины Березин, давший клятву на верность Отечеству, с честью выполнил свой гражданский долг и встретил Великую Победу с заслуженными наградами.
По окончании Второй мировой не один десяток лет посвятил Михаил Иванович служению в органах внутренних дел, получил звание полковника внутренней службы. Он достиг высокого профессионализма в борьбе за правопорядок на транспорте. Несколько поколений специалистов высокого уровня подготовил и воспитал ветеран Великой Отечественной войны и правоохранительных органов. На протяжении многих лет передавал свой богатый опыт молодежи, прививал чувство духовности и патриотизма нынешней смене.
«Я родился в 1927 году в Кировской области в крестьянской семье», – говорил Михаил Иванович, начиная рассказ о военной службе и молодых годах жизни.
В то время в Советском Союзе дети, проживавшие в сельской местности, быстро взрослели: Михаил с 14 лет занимался нелегким трудом и дома по хозяйству, и в поле. Но еще тяжелей пришлось ему и всей его семье, когда не стало отца.
Иван Березин имел «бронь» от призыва, но считал, что место коммунистов в трудную для страны годину только на фронте, поэтому добровольно пошел воевать. Сын взвалил на себя все его заботы по дому. Да к тому же еще работал в колхозе. В суровое военное время молодые парни, возглавившие семьи, далеко не все время проводили в решении бытовых проблем. Начиная с 1943 года, военкоматы уже держали их жизни под пристальным контролем, готовили к службе в армии.
«К тому времени уже всем стало понятно, что от молодых, необученных парней на передовой толку мало, – продолжал незамысловатый рассказ Михаил Иванович. – Воевать с опытным и знающим врагом должны солдаты не только храбрые, но и умелые. В райвоенкомате обучали нас военному делу отменно, поэтому мы не только остались в живых, но еще и победили врага».
В октябре 1944 года Михаила Березина, которому к тому времени не исполнилось еще и восемнадцати, призвали в армию. Приближалось окончание войны, но и защитников Отечества значительно поубавилось. Требовалось постоянно пополнять человеческие ресурсы. На фронт уходили безусые юнцы. Но Михаил попал не на передовую, а в учебный полк, находившийся в Пермской области. Здесь молодых солдат в ускоренном темпе обучали стрельбе из противотанковых ружей Симонова и Дегтярева.
«В начале 45-го нас посчитали военнослужащими, подготовленными к ведению боевых действий и, наконец-то, повезли на фронт, – воспоминал ветеран. – Но до передовой я так и не доехал. По дороге наш состав подвергся бомбардировке, в результате которой многие погибли. А я был контужен и оказался в лазарете. Едва успел поправиться, как меня и моих сверстников забрали из санчасти, посадили в вагоны и повезли. Но не в Европу, как можно было бы ожидать, поскольку чувствовалось, что война подходит к концу, а, наоборот, – на Восток. Так мы оказались в Монголии.
Официально считалось, что прибыли мы на замену пограничных войск, охранявших дальние рубежи. На самом же деле – для подготовки к войне с милитаристской Японией. В назначенный день и час мы выдвинулись в боевой поход через безводные степи Монголии».
На рассвете 9 августа 1945 года советские войска начали интенсивную артподготовку с моря и с суши, после которой последовали активные наземные боевые действия в ходе Маньчжурской операции. Используя опыт войны с немцами, подвижные части обходили укрепленные районы японцев и блокировали их пехотой. Из Монголии в центр Маньчжурии наступала 6-я гвардейская танковая армия генерала Кравченко. Это было рискованное решение, поскольку впереди были труднопроходимые Хинганские горы.
11 августа армейская техника встала из-за отсутствия топлива. Но был использован опыт немецких танковых частей – доставка горючего боевым машинам транспортными самолетами. В итоге к 17 августа 6-я гвардейская танковая армия продвинулась на несколько сот километров – и до столицы Маньчжурии города Синьцзина оставалось совсем недалеко. Первый Дальневосточный фронт к тому времени сломил сопротивление японцев на востоке Маньчжурии, заняв крупнейший город в том регионе – Муданьцзян. В ряде районов в глубине обороны советским войскам пришлось преодолевать ожесточенное сопротивление противника. В полосе 5-й армии с особой силой оно было оказано в районе Муданьцзяна. Наблюдались случаи упорного сопротивления противника в полосах Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. Японская армия предпринимала неоднократные контратаки.
«Продвигались мы сравнительно быстро, не вступая в боевые столкновения с противником, – вспоминал Михаил Иванович. – Как потом выяснилось, на пути нашего движения вообще не было никаких войск. Так что и сталкиваться было не с кем. Только после окончания войны я узнал, что те места, по которым мы шли, японцы считали непроходимыми: степи – безводные, Хинганский хребет – непреступный. Значит, никто сюда и не сунется, считали милитаристы. Но мы прошли. С автоматами в руках и с противотанковыми ружьями на подводах.
В процессе движения походной колонны поступило долгожданное сообщение о том, что война с Германией закончилась. Так и не сделав ни единого выстрела по врагу, молодые солдаты с радости принялись салютовать победе из всех видов имевшегося у них оружия.
Преодолев пустыню Гоби и горный хребет, мы вышли на равнину. Вот тут-то впервые и столкнулись с частями Квантунской армии…»
14 августа японское командование обратилось с предложением о заключении перемирия. Но практически военные действия с японской стороны не прекращались. Лишь через три дня Квантунская армия получила приказ командования о капитуляции, которая началась 20 августа. Но этот приказ не сразу до всех дошел, поэтому кое-где японцы продолжали вести боевые действия.
«Вот тогда я впервые увидел настоящего самурая, – с нескрываемым волнением говорил Березин. – Дело было так. Мы с боем взяли какой-то монастырь, сейчас уж и не помню, как он назывался. Сражение закончилось, поэтому уже собирались отправлять пленных в тыл, обсуждали, как помочь раненым. И в тот момент видим: на нас, нескольких человек, стоявших группой и куривших, ползет с саблей в левой руке японский офицер с перебитой правой рукой и одной ногой. Я только потом узнал, что по кодексу чести самураев он должен был в бою или победить, или погибнуть. При нем еще и граната оказалась. Она взорвалась недалеко от нас. Еще удачно, что мне в тот раз достался в ногу только небольшой осколок от взрыва».
После завершения боев в Японии некоторых из молодых солдат отобрали для службы во внутренних войсках. Михаил остался в Хабаровском крае.
«Мы охраняли и конвоировали военнопленных японцев. Позже в Москве мне довелось иметь дело с пленными немцами. Так до демобилизации в 1951 году я и служил в конвойных войсках, – фронтовик на минуту замолкал. – Потом поехал в Харьков, поступил на завод. А уже оттуда по путевке был направлен на службу в органы внутренних дел. Тогда же я поступил в общеобразовательную школу: раньше, на фронте, учились только одному – воевать».
Для дальнейшего прохождения службы Березина направили в курортный город Сочи участковым уполномоченным. Через два года он уже не мыслил своей жизни без милиции: позже окончил Харьковский юридический институт и пошел на оперативную работу в уголовный розыск. Через некоторое время его перевели в отделение спецперевозок Южной железной дороги. А затем в ту же службу в центральный аппарат МВД СССР.
На пенсию Михаил Иванович ушел с должности начальника отделения Управления спецперевозок министерства. Несколько лет возглавлял ветеранскую организацию родного управления. К сожалению, его уже нет среди живых, но память о нём навсегда сохранится в сердцах потомков.
М.И. Березин
С И.Ф. Шиловым
Слева направо - М.И. Березин, Н.Д. Горлов, А.И. Уханов
