Фронтовичка, криминалист и музейный работник
Залы экспозиции истории МУРа и Центрального музея МВД России помнят мысли и идеи нашей доблестной коллеги-соратницы о том, как надо всесторонне и увлечённо показывать работу органов внутренних дел.
Нынешний рассказ – об этом замечательном человеке поистине с яркой, удивительной судьбой: о представительнице поколения победителей, полковнике милиции в отставке Софье Исааковне Файнштейн – фронтовичке, эксперте-криминалисте и музейном работнике.
Рассказывает ведущий научный сотрудник Центрального музея МВД России Николай Докин.
С Софьей Файнштейн меня судьба сводила дважды. В 1972 году она преподавала нам криминалистику в учебном подразделении УВД (с 1973-го – ГУВД) Мосгорисполкома, когда я пришёл на работу в милицию. И в 2006 году, когда брал у неё интервью для статьи, которую готовил для спецвыпуска «Отечеству верны» Совета ветеранов центрального аппарата МВД России.
К сожалению, Софья Исааковна Файнштейн ушла из жизни в 2012 году, но память о ней живёт в моём сердце. Мы встречались с ней неоднократно в Центральном музее МВД России. Она хотя уже и не работала здесь, но часто бывала на встречах ветеранов, выступала перед ними. Говорила интересно, с юмором. Но раскрылась передо мной, когда давала интервью. Вот что она рассказала тогда о себе…
Нынешний рассказ – об этом замечательном человеке поистине с яркой, удивительной судьбой: о представительнице поколения победителей, полковнике милиции в отставке Софье Исааковне Файнштейн – фронтовичке, эксперте-криминалисте и музейном работнике.
Рассказывает ведущий научный сотрудник Центрального музея МВД России Николай Докин.
С Софьей Файнштейн меня судьба сводила дважды. В 1972 году она преподавала нам криминалистику в учебном подразделении УВД (с 1973-го – ГУВД) Мосгорисполкома, когда я пришёл на работу в милицию. И в 2006 году, когда брал у неё интервью для статьи, которую готовил для спецвыпуска «Отечеству верны» Совета ветеранов центрального аппарата МВД России.
К сожалению, Софья Исааковна Файнштейн ушла из жизни в 2012 году, но память о ней живёт в моём сердце. Мы встречались с ней неоднократно в Центральном музее МВД России. Она хотя уже и не работала здесь, но часто бывала на встречах ветеранов, выступала перед ними. Говорила интересно, с юмором. Но раскрылась передо мной, когда давала интервью. Вот что она рассказала тогда о себе…
***
Заметно волнуясь, Софья Файнштейн теребила пуговицу своего пиджака. Выложила фотографии из личного архива, долго и задумчиво смотрела на снимок молодой девушки в военной гимнастёрке.
- Вот такой я была в те далёкие времена… Воспоминания, переживания, радость побед и горечь потерь до сих пор в моём сердце…
Я родилась в 1924 году в Москве. Когда началась Великая Отечественная война, меня с моей семьёй эвакуировали в Алма-Ату. В 1941 году добровольцем вступила в Красную Армию, была зачислена на трёхмесячные курсы связистов. Затем меня направили в батальон связи 165-й стрелковой дивизии 8-й армии Ленинградского фронта. Но попала не на передовую, а в штаб соединения. Конечно же, было обидно.
Часто расспрашивала бывалых солдат: как там – на передней линии, тяжело ли? «Софья, ты ещё успеешь побывать в этом пекле», – отвечали они.
Однажды разведчики захватили «языка» и позвали меня посмотреть на него. Немец был каким-то неказистым на вид и плохо одет. Тут один из разведчиков говорит: «Софья, ты же немецкий знаешь, поговори с ним». Правда, я усвоила этот язык всего-то в объёме школы. Стала спрашивать пленного, как его зовут, откуда он родом. Однако тот меня не понимал. В дальнейшем выяснилось, что он был баварцем. А, как известно, баварский язык имеет особый диалект.
Вообще-то, в то время по военным законам было запрещено разговаривать с пленными. Вот кто-то и доложил о факте нарушения с моей стороны командиру полка.
На следующий день меня вызвали к нему. Он поинтересовался, почему я нарушила приказ. Но что тут скажешь в своё оправдание?! Поэтому я молчала. Тогда он спросил, насколько хорошо я владею немецким. Честно пояснила, что знаю его лишь в пределах школьной программы. Хмыкнув, командир достал русско-немецкий разговорник и сказал, чтобы за ночь выучила, а иначе отдаст меня под трибунал. А это, как ни крути, – вплоть до расстрела. Всю ночь не спала: лихорадочно учила чужой язык.
На следующий день старший офицер провёл экзамен. Командир спрашивал на русском, а я отвечала на немецком. Говорила бойко и уверенно, так как думала, что мой экзаменатор знает этот язык. Но комполка его не знал, тем не менее я чем-то понравилась ему. «Всё, дорогая, с сегодняшнего дня назначаю тебя в группу ведения пропаганды среди немецких солдат». Так я стала помощником инструктора политотдела дивизии по контрпропагандистской работе среди воинства противника.
В моё распоряжение была выделена передвижная установка, и через громкоговорящую связь я вела вещание на территорию неприятеля. Признаться, это была тяжёлая работа, но делала всё от меня зависящее. Моя установка участвовала в том числе и в обеспечении бесперебойной работы легендарной Дороги жизни через Ладожское озеро. Я видела лица отправлявшихся из Ленинграда детей, их боль и отчаяние в глазах.
Постоянно находясь на передовой, я склоняла немецких солдат на капитуляцию. После моей агитации были массовые переходы на нашу сторону немецких военнослужащих. А в Одессе мне удалось склонить к капитуляции целое подразделение вражеских солдат-штрафников: 200 человек. За это меня наградили орденом Красной Звезды.
В звании сержанта прошла боевой путь от Ленинграда до Берлина: через Белоруссию, Прибалтику и Польшу. Видела горе войны, когда мы освобождали наших женщин и детей из немецких концлагерей.
В конце Великой Отечественной я была на 2-м Белорусском фронте, после Победы мне предлагали остаться в Германии на 5 лет. Но тянула к себе Москва, ведь я хотела там учиться.
Как задумывала, так и получилось: поступила в МГУ. Меня приняли в виде исключения – как бывшую военнослужащую. Когда училась на четвёртом курсе, заболел отец, а на плечах мамы были ещё два моих брата. Пришлось помогать содержать семью.
Пришла в Бауманский райком партии столицы со своими проблемами, и меня направили на курсы подготовки криминалистов при Министерстве юстиции РСФСР. В то время создавали первые криминалистические лаборатории, нам преподавали известные учёные: словесный портрет – С.В. Ефимов, а криминалистику – А.И. Вейнберг.
После курсов работала шесть лет старшим экспертом-криминалистом в Хабаровске, также довелось потрудиться в Приморье, в Чите. В 1956 году, когда находилась в отпуске, друзья познакомили меня с заместителем начальника Московской Краснознамённой милиции. Приняв во внимание мою квалификацию, он и рекомендовал меня для работы в Научно-техническом отделе.
Так я приступила к экспертной деятельности на знаменитой Петровке, 38. Трудилаь по экспертизам с документами, занимаясь их техническим исследованием, а ещё стала специализироваться по составлению словесного портрета. Мы проводили работы по восстановлению лица по черепу – по методу антрополога и скульптора Михаила Михайловича Герасимова, выполняли аппликацию – совмещение негатива черепа с негативом портрета. Плотно взаимодействовала с сотрудником «убойного» отдела МУРа Виктором Ивановичем Тихоненко. В частности, работала по преступлениям серийного убийцы по прозвищу Мосгаз, и составленный мною словесный портрет помог выйти на фигуранта уголовного дела – Владимира Ионесяна. Также работала по безногому мошеннику Вениамину Вайсману, который, представляясь героем войны, обманным путём получал немалые денежные пособия от ряда министерств Советского Союза. Даже участвовала в допросе арестованного рецидивиста, помогла склонить его к чистосердечным показаниям.
Мы обучали молодых криминалистов. Для этих целей нужны были и наглядные пособия, вот и решили воссоздать музей криминалистики – ныне это экспозиция истории Московского уголовного розыска. В музее показывали раскрытые резонансные уголовные дела, демонстрировали инструменты преступников и комментировали макеты, то есть объёмную реконструкцию некоторых мест преступлений.
В 1971 году мне предложили преподавать криминалистику в Учебном центре УВД Москвы, и я согласилась. Вот так мы с тобой и встретились несколько десятилетий назад, в 1972 году. К слову, много ребят, только что пришедших на работу в московскую милицию, прошли у меня обучение.
В то время я уже была в звании подполковника милиции. Оснастила приборами и наглядными стендами прекрасный класс криминалистики, где демонстрировала, как нужно грамотно работать на местах происшествий.
В 1970-х годах формировался Центральный музей МВД СССР, где нужны были специалисты нашего профиля – криминалисты. В то время к нам пришёл один из руководителей кадровой службы ведомства, увидел мой криминалистический класс, который ему очень понравился. Он сразу начал уговаривать меня перейти на работу в музей, но на гражданскую должность. Его слова и сейчас помню: «Вы – человек творческий, для вас создавать с нуля экспозицию будет большим делом всей вашей жизни. Но придётся уйти на пенсию и приступить к работе уже гражданским человеком». Так в 1978 году я пришла на должность старшего научного сотрудника музея. В тот период я была одна из практиков правоохранительной деятельности, остальные – гражданские специалисты либо сотрудники из кадровой службы или политработники. Как говорится, милицейского пороха почти никто не нюхал. Много было трудностей, хотя в то время я прошла хорошую школу музейного дела.
Выделили мне в помощь двух девочек с «гражданки». Сваленные в кучу экспонаты, никакой системы, никакой описи… Пришлось обучать помощниц, составлять тематические планы залов: по службам, по этапным отрезкам истории органов внутренних дел страны. Были командировки в регионы для сбора экспонатов и документальных материалов. Наряду с командировками проходила обучение в музеях Москвы.
А в свою непосредственную музейную деятельность я тогда погрузилась с головой, и мне было весьма интересно. Моя группа разработала и написала примерные тематические планы по созданию двенадцати залов музея. Немаловажным было и то, что мы подготовили тематику и методику показа уголовных дел. И те наши относительно давние наработки, по-моему, используются в той или иной мере до настоящего времени. Как и прежде, сотрудники музея по этим планам готовят информационно-справочные материалы и оформляют тематические экспозиции в залах.
Я проработала в Центральном музее МВД СССР около семи лет и вложила в его создание своё сердце и знания.
- Вот такой я была в те далёкие времена… Воспоминания, переживания, радость побед и горечь потерь до сих пор в моём сердце…
Я родилась в 1924 году в Москве. Когда началась Великая Отечественная война, меня с моей семьёй эвакуировали в Алма-Ату. В 1941 году добровольцем вступила в Красную Армию, была зачислена на трёхмесячные курсы связистов. Затем меня направили в батальон связи 165-й стрелковой дивизии 8-й армии Ленинградского фронта. Но попала не на передовую, а в штаб соединения. Конечно же, было обидно.
Часто расспрашивала бывалых солдат: как там – на передней линии, тяжело ли? «Софья, ты ещё успеешь побывать в этом пекле», – отвечали они.
Однажды разведчики захватили «языка» и позвали меня посмотреть на него. Немец был каким-то неказистым на вид и плохо одет. Тут один из разведчиков говорит: «Софья, ты же немецкий знаешь, поговори с ним». Правда, я усвоила этот язык всего-то в объёме школы. Стала спрашивать пленного, как его зовут, откуда он родом. Однако тот меня не понимал. В дальнейшем выяснилось, что он был баварцем. А, как известно, баварский язык имеет особый диалект.
Вообще-то, в то время по военным законам было запрещено разговаривать с пленными. Вот кто-то и доложил о факте нарушения с моей стороны командиру полка.
На следующий день меня вызвали к нему. Он поинтересовался, почему я нарушила приказ. Но что тут скажешь в своё оправдание?! Поэтому я молчала. Тогда он спросил, насколько хорошо я владею немецким. Честно пояснила, что знаю его лишь в пределах школьной программы. Хмыкнув, командир достал русско-немецкий разговорник и сказал, чтобы за ночь выучила, а иначе отдаст меня под трибунал. А это, как ни крути, – вплоть до расстрела. Всю ночь не спала: лихорадочно учила чужой язык.
На следующий день старший офицер провёл экзамен. Командир спрашивал на русском, а я отвечала на немецком. Говорила бойко и уверенно, так как думала, что мой экзаменатор знает этот язык. Но комполка его не знал, тем не менее я чем-то понравилась ему. «Всё, дорогая, с сегодняшнего дня назначаю тебя в группу ведения пропаганды среди немецких солдат». Так я стала помощником инструктора политотдела дивизии по контрпропагандистской работе среди воинства противника.
В моё распоряжение была выделена передвижная установка, и через громкоговорящую связь я вела вещание на территорию неприятеля. Признаться, это была тяжёлая работа, но делала всё от меня зависящее. Моя установка участвовала в том числе и в обеспечении бесперебойной работы легендарной Дороги жизни через Ладожское озеро. Я видела лица отправлявшихся из Ленинграда детей, их боль и отчаяние в глазах.
Постоянно находясь на передовой, я склоняла немецких солдат на капитуляцию. После моей агитации были массовые переходы на нашу сторону немецких военнослужащих. А в Одессе мне удалось склонить к капитуляции целое подразделение вражеских солдат-штрафников: 200 человек. За это меня наградили орденом Красной Звезды.
В звании сержанта прошла боевой путь от Ленинграда до Берлина: через Белоруссию, Прибалтику и Польшу. Видела горе войны, когда мы освобождали наших женщин и детей из немецких концлагерей.
В конце Великой Отечественной я была на 2-м Белорусском фронте, после Победы мне предлагали остаться в Германии на 5 лет. Но тянула к себе Москва, ведь я хотела там учиться.
Как задумывала, так и получилось: поступила в МГУ. Меня приняли в виде исключения – как бывшую военнослужащую. Когда училась на четвёртом курсе, заболел отец, а на плечах мамы были ещё два моих брата. Пришлось помогать содержать семью.
Пришла в Бауманский райком партии столицы со своими проблемами, и меня направили на курсы подготовки криминалистов при Министерстве юстиции РСФСР. В то время создавали первые криминалистические лаборатории, нам преподавали известные учёные: словесный портрет – С.В. Ефимов, а криминалистику – А.И. Вейнберг.
После курсов работала шесть лет старшим экспертом-криминалистом в Хабаровске, также довелось потрудиться в Приморье, в Чите. В 1956 году, когда находилась в отпуске, друзья познакомили меня с заместителем начальника Московской Краснознамённой милиции. Приняв во внимание мою квалификацию, он и рекомендовал меня для работы в Научно-техническом отделе.
Так я приступила к экспертной деятельности на знаменитой Петровке, 38. Трудилаь по экспертизам с документами, занимаясь их техническим исследованием, а ещё стала специализироваться по составлению словесного портрета. Мы проводили работы по восстановлению лица по черепу – по методу антрополога и скульптора Михаила Михайловича Герасимова, выполняли аппликацию – совмещение негатива черепа с негативом портрета. Плотно взаимодействовала с сотрудником «убойного» отдела МУРа Виктором Ивановичем Тихоненко. В частности, работала по преступлениям серийного убийцы по прозвищу Мосгаз, и составленный мною словесный портрет помог выйти на фигуранта уголовного дела – Владимира Ионесяна. Также работала по безногому мошеннику Вениамину Вайсману, который, представляясь героем войны, обманным путём получал немалые денежные пособия от ряда министерств Советского Союза. Даже участвовала в допросе арестованного рецидивиста, помогла склонить его к чистосердечным показаниям.
Мы обучали молодых криминалистов. Для этих целей нужны были и наглядные пособия, вот и решили воссоздать музей криминалистики – ныне это экспозиция истории Московского уголовного розыска. В музее показывали раскрытые резонансные уголовные дела, демонстрировали инструменты преступников и комментировали макеты, то есть объёмную реконструкцию некоторых мест преступлений.
В 1971 году мне предложили преподавать криминалистику в Учебном центре УВД Москвы, и я согласилась. Вот так мы с тобой и встретились несколько десятилетий назад, в 1972 году. К слову, много ребят, только что пришедших на работу в московскую милицию, прошли у меня обучение.
В то время я уже была в звании подполковника милиции. Оснастила приборами и наглядными стендами прекрасный класс криминалистики, где демонстрировала, как нужно грамотно работать на местах происшествий.
В 1970-х годах формировался Центральный музей МВД СССР, где нужны были специалисты нашего профиля – криминалисты. В то время к нам пришёл один из руководителей кадровой службы ведомства, увидел мой криминалистический класс, который ему очень понравился. Он сразу начал уговаривать меня перейти на работу в музей, но на гражданскую должность. Его слова и сейчас помню: «Вы – человек творческий, для вас создавать с нуля экспозицию будет большим делом всей вашей жизни. Но придётся уйти на пенсию и приступить к работе уже гражданским человеком». Так в 1978 году я пришла на должность старшего научного сотрудника музея. В тот период я была одна из практиков правоохранительной деятельности, остальные – гражданские специалисты либо сотрудники из кадровой службы или политработники. Как говорится, милицейского пороха почти никто не нюхал. Много было трудностей, хотя в то время я прошла хорошую школу музейного дела.
Выделили мне в помощь двух девочек с «гражданки». Сваленные в кучу экспонаты, никакой системы, никакой описи… Пришлось обучать помощниц, составлять тематические планы залов: по службам, по этапным отрезкам истории органов внутренних дел страны. Были командировки в регионы для сбора экспонатов и документальных материалов. Наряду с командировками проходила обучение в музеях Москвы.
А в свою непосредственную музейную деятельность я тогда погрузилась с головой, и мне было весьма интересно. Моя группа разработала и написала примерные тематические планы по созданию двенадцати залов музея. Немаловажным было и то, что мы подготовили тематику и методику показа уголовных дел. И те наши относительно давние наработки, по-моему, используются в той или иной мере до настоящего времени. Как и прежде, сотрудники музея по этим планам готовят информационно-справочные материалы и оформляют тематические экспозиции в залах.
Я проработала в Центральном музее МВД СССР около семи лет и вложила в его создание своё сердце и знания.
***
Вот такой разговор состоялся более полутора десятков лет назад. Тогда я впервые узнал, что Софья Исааковна была одним из создателей музея МУРа. По этим экспонатам музея я, как молодой сотрудник Московского уголовного розыска, учился премудростям оперативной работы. Ведь в 1970-1980-е годы ветераны МУРа обязательно приглашали нас в свой музей. И оказалось, что многие экспонаты в то время были изготовлены по инициативе эксперта-криминалиста Софьи Исааковны Файнштейн.
В 2020 году Центральному музею МВД России исполнилось 50 лет, и его старейшие сотрудники тепло и благодарно вспоминали о Софье Исааковне, стоявшей у истоков создания ведомственного учреждения культуры. А в экспозиции истории МУРа имеются экспонаты, собранные и оформленные кавалером орденов Красной Звезды, Отечественной войны I-й степени и других боевых и трудовых наград Софьей Исааковной Файнштейн, которой приказом МВД России было присвоено специальное звание полковника милиции.
В 2020 году Центральному музею МВД России исполнилось 50 лет, и его старейшие сотрудники тепло и благодарно вспоминали о Софье Исааковне, стоявшей у истоков создания ведомственного учреждения культуры. А в экспозиции истории МУРа имеются экспонаты, собранные и оформленные кавалером орденов Красной Звезды, Отечественной войны I-й степени и других боевых и трудовых наград Софьей Исааковной Файнштейн, которой приказом МВД России было присвоено специальное звание полковника милиции.
