Роман Шадрин: «Я в людей не стрелял, я стрелял во врагов…»
Сегодня исполняется сорок дней со дня смерти Героя Российской Федерации генерал-майора Романа Шадрина. Он умер в возрасте 54 лет после тяжёлой и продолжительной болезни. Похоронен на Широкореченском кладбище Екатеринбурга.
Ара
(быль)
(быль)
Грозный, 1995 год
Майор Роман Шадрин был в ярости. Он только что наткнулся на неприметную сторожку, притулившуюся к разрушенной заводской стене неподалёку от расположения его батальона. Заглянул внутрь, а там прямо у входа несколько ковров и сумки с аккуратно сложенной детской одеждой. «Мародёрка! – пронеслось в голове командира разведбата. – Мерзавцы, откуда натаскали, когда успели?!»
Через двадцать минут перед метавшим гром и молнии Шадриным стояли двое бойцов, накануне замеченных всевидящим старшиной около ветхого строения.
– Вы? Где набрали, кого грабанули?! Под трибунал, сукины дети, чтобы честь разведчика не марали.
Комбат бесновался, не давая бойцам вставить ни слова. Но, выплеснув первый приступ ярости и несколько поостыв, майор сделал передышку. Этим поспешил воспользоваться один из виновников происходящего.
– Роман Александрович, – совсем не по-военному обратился к командиру сержант, чем сильно обескуражил комбата и выиграл ещё несколько секунд тишины. Имени парня майор не помнил, знал только, что в батальоне все – и офицеры, и сослуживцы – звали его Ара. Это прозвище давно уже стало его позывным. – Не мародёрка это вовсе, да и не наши вообще эти вещи.
– А чьи? Инопланетян?! – опять взвился комбат, решив, что сержант готовит солидную порцию лапши для командирских ушей. – Старшина говорит, что ты со своими балбесами тут уже третий день трёшься, сумки какие-то таскаете. И это лучшее разведотделение батальона, едрит твою дивизию...
– Товарищ майор, разрешите доложить всё по порядку? – сержант перешёл на уставный язык.
– Попробуй, – сверкнул глазами комбат, усилием воли взяв себя в руки. Он уже начинал понимать, что в этом деле всё не так просто, как казалось ему на первый взгляд.
– Помните, пару месяцев назад работали по многоэтажкам? Тогда всё и началось. Чистим подъезд, слышим – наверху три выстрела. Метнулись туда, смотрим – дверь в квартиру выломана, внутри шум, упало что-то, дверцы хлопают. Явно шмон идёт. Подумали, кто-то из пехоты шкурничает. А нам ротный сказал, что мародёров кончать на месте, как бандюков. Он, мол, всё на себя возьмёт, в крайнем случае, на «духов» спишем.
– С этого места поподробнее, – напрягся комбат.
– Ну, стволы – вперёд, завалились в квартиру. Сразу по одному в комнаты и на кухню, как учили, нас как раз четверо было, – оживившись, продолжил Ара. – Я в зал залетел, а там трое мужиков по шкафам лазят. А на полу лежат двое, мужчина и женщина. И кровищи вокруг них – море!
– А в маленькой комнате… – попытался вставить слово стоявший рядом с Арой боец. «Из последнего призыва, Молодым кличут», – бросив на него взгляд, узнал солдата майор.
– Да погоди ты, дай всё по порядку рассказать! – оборвал зелёного салагу сержант и продолжил: – Один из мародёров потянулся к пистолету, тот на столе лежал. Я ждать не стал, хлопнул его и ещё одного, который слева стоял. Он так в шкаф и завалился, даже повернуться не успел. А третий шустрым оказался, выскользнул из комнаты, но до двери квартирной не добрался: на мои выстрелы из кухни дёрнулся Чахлый и навскидке кончил его в коридоре. В это время Молодой из дальней комнаты выскакивает. Глаза навыкате и орёт дурным голосом: «Сюда! Сюда!» Бросаемся за ним и охреневаем: в углу за шкафом сидят пацан с девчонкой, лет по восемь-девять им, не больше. Друг к другу прижались, даже не плачут, просто трясутся. И ни фига не соображают.
Ара глянул на Молодого, тот понял, что пришла его очередь.
– Я сначала их чуть не завалил, – торопливо начал боец. – В комнату вбежал – шорох за шкафом. Хотел пальнуть, хорошо, в последний момент увидел, что из-за угла маленькая сандалетка высунулась. Заглянул, а там они.
Молодой замолчал, смекнув, что о дальнейшем развитии событий лучше рассказывать сержанту. Молчал и комбат, переваривая услышанное. Затем достал пачку сигарет, выудил одну и, не закрывая, протянул Аре. Тот понял, что гроза миновала, кивнул в знак благодарности и, сделав затяжку, продолжил:
– Вытащили мы, значит, страдальцев из-за шкафа. Спрашивать их в тот момент о чём-либо было бесполезно. Оставили с ними Молодого, у него при себе всегда конфеты имеются, – заметив, что боец смутился, Ара дружески хлопнул его по спине. – Подумали, пусть он разговорит. Ну там, по голове погладит, успокоит и всё такое…
– С пацанёнком я тогда сразу контакт установил, а девчушка... – подумав, что слово опять перешло к нему, начал рассказывать о своих педагогических успехах Молодой. Не угадал.
– А сами прошли в большую комнату, чтобы всё посмотреть спокойно, – не обращая на него внимание, продолжал Ара. – Женщина и мужчина, лежавшие на полу, были мертвы. Мы карманы у них и у бандюков осмотрели, может, документы какие есть. Ничего не нашли. Если по лицам мародёров судить, двое были местными, один – славянской наружности.
Они, как в кино, расстелили на столе простыню и складывали на неё всё, что из шкафов выгребали. Сумки уже вещами заполнили. Нам надо было уходить оттуда. Дети уже в себя пришли, Макаренко наш постарался. – Ара уже с теплотой, без всякой иронии посмотрел на Молодого. Тот потупился и продолжал молчать. – В общем, детишек на руки – и в расположение. Дверь Чахлый привалил, чтобы трупы случайно никто не обнаружил. С ними решили потом разобраться.
– И как, разобрались? – Майор извлёк из пачки вторую сигарету и прикурил её от первой, вытянутой почти до фильтра. Сержант не расслышал или сделал вид, что не расслышал вопрос комбата.
– В роту проскользнули, пацана с девчушкой накормили. Потом санинструктора по-тихому вызвали, рассказали ему всё. Он им какие-то таблетки успокоительные сунул, так они после этого спали сутки, а потом ещё день ходили как чумные. Пока они дрыхли, мы думали, чего с ними дальше делать.
– И чего надумали?
Ара тяжело вздохнул.
– Чего молчишь? Где дети?
Сержант, продолжая молчать, перевёл взгляд с комбата на сторожку. Майор, всё ещё боясь поверить в свою догадку, сглотнул слюну.
– Мы же за это время несколько раз меняли расположение. Вы что, их с собой таскали?.. И вообще, почему я узнаю об этом только сейчас? – Комбат чувствовал, что опять начинает закипать.
– Так вы бы их сразу на фильтропункт определили. А там разговор короткий – рассуют по детским домам и всё.
Майор подумал, что сержант прав: узнай он о сиротах два месяца назад, когда батальон не знал ни сна, ни роздыха, обязательно избавился бы от такой обузы. Тут своих бы бойцов сберечь, не то, что о найдёнышах думать.
– Ладно, показывайте этих сына и дочь батальона, – проворчал он, меняя гнев на милость.
Сделав несколько шагов к сторожке, Молодой повернулся к комбату.
– Товарищ майор, разрешите, я первым зайду, подготовлю их. А то испугаются незнакомого человека, они ведь до сих пор только с нами общались.
Комбат махнул рукой, соглашаясь с доводами солдата. Как только Молодой скрылся за дверью, майор сжал плечо сержанта.
– С трупами что?
– На следующий день вернулись в квартиру, автоматные гильзы собрали, пистолет не трогали. Детские вещи взяли, этим на сменку. Когда назад шли, на ближайшем КПП милицейским сообщили, что по такому-то адресу во время поиска обнаружили пять тел. Скорее всего, нападение с целью грабежа. Кто мы, из какой части, не называли. Всё, больше в том доме никто из наших не был.
Комбат прикинул: два месяца ни милиция, ни прокурорские их не тревожили. И то, мало ли в разрушенном городе по квартирам неопознанных тел...
Из двери высунулась голова Молодого.
– Можно.
Майор зашёл в дальнюю комнатушку. На деревянных нарах, покрытых несколькими коврами, сидели, прижавшись друг к другу, ребятишки и смотрели на нового человека. Страха в их глазёнках не было, лишь детский интерес.
Шадрин подошёл ближе, погладил девчушку по голове. Что-то надо было сказать.
– Как зовут? Не обижают? Ничего не болит? Есть хотите?
На этом знакомство закончилось. Почувствовав, что к горлу предательски подкатывает комок, майор поспешил на свежий воздух. Сержант не отставал. А Молодой задержался у детишек.
– Он у них вместо няньки. Догонит, – попытался оправдать его Ара, перехватив недовольный взгляд майора.
– Вы вот что, – комбат резко остановился. Грозненские сироты продолжали стоять у него перед глазами, а мозг совсем некстати извлекал из подсознания картинки с собственными детьми. Их у Шадрина тоже было двое. – Отведите их к старшине, пусть накормит и место найдёт, чтоб могли спать в нормальных условиях. Как поедят, приведите ко мне, я у них ещё кое-что уточню.
Из дальнейшего разговора с найдёнышами майор выяснил, что кроме отца с матерью другой родни в Грозном у них не было. Когда начались бои, родители из города уезжать не стали, надеясь, очевидно, переждать лихие времена. От войны их дом не пострадал, но беда всё же пришла в семью.
Мальчишка помнил, как папа пошёл открывать дверь, велев ему увести сестру в родительскую спальню. Потом в зале началась возня, закричала мама. Лишь только за дверью раздался первый выстрел, брат схватил сестру и вместе с ней забился в угол между стеной и шкафом. Последнее, что дети отчётливо слышали – два выстрела, которыми, очевидно, бандиты добивали их отца и мать. Потом мальчонка ничего не помнил до того мгновения, как вбежавший в комнату солдат сначала направил на них автомат, а потом угощал конфетами и гладил по головам.
Слушая рассказ о том, как приёмыши два месяца жили в его батальоне, стараясь не попадаться на глаза «ужасно строгому начальнику», то есть ему, Шадрин пытался придумать, как быть дальше. Таскать их с собой по военным дорогам он не мог. Отдавать на фильтрационный пункт тоже не хотелось. Сержант был абсолютно прав: в этом случае брата с сестрой определили бы в детский дом, и хорошо, если в один и тот же.
Решение подсказал Молодой, вспомнив, что видел в карманах сумок с детскими вещами, прихваченными из разорённой бандитами квартиры, какие-то визитки.
– Может, там есть адреса или телефоны родственников. Или хотя бы тех, кто знал родителей этих бедолаг? – переминаясь с ноги на ногу, робко сказал боец. И майор, похвалив его за сообразительность, распорядился принести ему эти визитки.
Выбор был невелик. Из трёх фамилий лишь одна оказалась знакома мальчишке. Это был его дядя, живущий, судя по адресу, в Башкирии. Шадрин вздохнул с облегчением.
Во время первой же поездки в штаб группировки комбат прихватил визитку с собой. Начальник разведки, которому майор в общих чертах рассказал о найдёнышах, нелегально проживающих у него в батальоне, тут же протянул Шадрину трубку: «Звони!»
Житель Башкирии воспринял сообщённые ему новости близко к сердцу: сначала долго и эмоционально сокрушался по поводу гибели брата и его жены, потом также долго и от всей души, как показалось Шадрину, радовался спасению племянников. В конце концов решили, что он приедет в Моздок, а военные доставят туда же ребятишек. Договорились о дне и месте встречи. Комбат тогда же, пользуясь случаем, добился разрешения о досрочном увольнении в запас для сержанта, поскольку собирался именно ему поручить доставку малышей и передачу их родственнику. В общем, всё складывалось как нельзя лучше.
После возвращения Шадрина в батальон начались сборы. Пустили по кругу шапку и собрали кое-какую сумму денег, чтобы Ара смог перемещаться городским транспортом и нормально кормить ребят в дороге.
Самым тяжёлым оказалось уговорить детвору уехать. Своего дальнего родственника они толком не знали, никогда не видели, в гостях у него не были. Соответственно, не имели ни малейшего понятия, чего от него ожидать. А в батальоне, где каждый старался их приласкать и угостить чем-нибудь вкусным, особенно после того, как комбат перевёл найдёнышей на легальное положение, они уже были своими, считали себя частью большой и дружной семьи.
Дело дошло до слёз и рёва в голос. Разведчики, не терявшиеся в самых сложных боевых ситуациях, находились в замешательстве: таких задачек им решать ещё не приходилось.
Выход, как это ни странно, нашёл опять Молодой. Он, вытирая своим любимцам слёзы, объяснил ребятишкам, что все солдаты, которых они уже знают и любят, тоже скоро разъедутся по домам, и брату с сестрой придётся привыкать к новым. Это подействовало.
Когда Ара с ребятишками покидал расположение батальона, их вышли провожать почти все, свободные от службы. Прощание постарались не затягивать, чтобы детвора опять не пустила слезу.
Жизнь шла своим чередом. Батальон Шадрина продолжал делать свою работу, ту, что положена на войне разведчикам.
В конце года майор получил Золотую Звезду Героя России, в следующем ушёл на повышение.
А ещё через какое-то время был переведён во внутренние войска.
Ведено, 2006 год
– Здравия желаю, товарищ генерал! – старлей вытянулся перед инспектирующим отряд заместителем командующего округом, молодцевато вскинул руку к берету. Генерал на ходу ответил на приветствие, потом замедлил шаг и обернулся к офицеру, лицо которого показалось ему знакомым.
– Не узнаёте, товарищ генерал?
– Пока не очень. Напомните, где встречались.
– Март девяносто пятого, Грозный. Вы двух своих бойцов мародёрами посчитали. – Лицо офицера расплылось в лукавой улыбке.
Генерал не верил глазам: перед ним стоял возмужавший и заматеревший... Молодой!
– Ты?! Вот это встреча. Из нашего разведбата ещё кого встречал?
– Недавно виделись с Арой, приезжал ко мне в гости. Дети у него уже взрослые, мальчишка с него ростом, а дочка такой красавицей стала.
– Почему взрослые? Когда успел? Лет-то всего ничего прошло. Он что, до призыва успел отцом стать?
– Да нет... А вы разве не знаете?
– Чего я опять не знаю про детей? – Генерал улыбнулся, вспоминая обстоятельства, при которых познакомился с Молодым. И тут же стал серьёзным.
– Да нет... Быть того не может. Или... Я правильно думаю?
– Так точно товарищ генерал! Не приехал тогда их дядя в Моздок. Ара три дня его дожидался, через военного коменданта несколько раз пытался с ним связаться, но так и не смог. Потом рукой махнул и увёз ребятишек с собой. Домой приехал и матери прямо с порога: принимай, мол, пополнение, это мои дети. А через какое-то время и документы на усыновление оформил...
Вадим Белоуглов
Визитная карточка
Вадим Борисович Белолугов родился в апреле 1963 года в посёлке Вахрушево Паронайского района Сахалинской области. После службы в армии в 1991-м с отличием окончил исторический факультет Уральского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета имени А.М. Горького. Несколько лет работал учителем истории и директором школы в Крымской АССР.
С 1985 по 2015 год в качестве внештатного корреспондента сотрудничал с несколькими газетами и телекомпаниями на Урале, в Ростове-на-Дону, Дагестане и Чеченской Республике. Заслуженный работник культуры Республики Южная Осетия. Награждён знаком внутренних войск МВД России «За отличие в службе» II-й степени.
C июня 2014 года работает заведующим библиотекой екатеринбургского военного клинического госпиталя войск национальной гвардии Российской Федерации.
Майор Роман Шадрин был в ярости. Он только что наткнулся на неприметную сторожку, притулившуюся к разрушенной заводской стене неподалёку от расположения его батальона. Заглянул внутрь, а там прямо у входа несколько ковров и сумки с аккуратно сложенной детской одеждой. «Мародёрка! – пронеслось в голове командира разведбата. – Мерзавцы, откуда натаскали, когда успели?!»
Через двадцать минут перед метавшим гром и молнии Шадриным стояли двое бойцов, накануне замеченных всевидящим старшиной около ветхого строения.
– Вы? Где набрали, кого грабанули?! Под трибунал, сукины дети, чтобы честь разведчика не марали.
Комбат бесновался, не давая бойцам вставить ни слова. Но, выплеснув первый приступ ярости и несколько поостыв, майор сделал передышку. Этим поспешил воспользоваться один из виновников происходящего.
– Роман Александрович, – совсем не по-военному обратился к командиру сержант, чем сильно обескуражил комбата и выиграл ещё несколько секунд тишины. Имени парня майор не помнил, знал только, что в батальоне все – и офицеры, и сослуживцы – звали его Ара. Это прозвище давно уже стало его позывным. – Не мародёрка это вовсе, да и не наши вообще эти вещи.
– А чьи? Инопланетян?! – опять взвился комбат, решив, что сержант готовит солидную порцию лапши для командирских ушей. – Старшина говорит, что ты со своими балбесами тут уже третий день трёшься, сумки какие-то таскаете. И это лучшее разведотделение батальона, едрит твою дивизию...
– Товарищ майор, разрешите доложить всё по порядку? – сержант перешёл на уставный язык.
– Попробуй, – сверкнул глазами комбат, усилием воли взяв себя в руки. Он уже начинал понимать, что в этом деле всё не так просто, как казалось ему на первый взгляд.
– Помните, пару месяцев назад работали по многоэтажкам? Тогда всё и началось. Чистим подъезд, слышим – наверху три выстрела. Метнулись туда, смотрим – дверь в квартиру выломана, внутри шум, упало что-то, дверцы хлопают. Явно шмон идёт. Подумали, кто-то из пехоты шкурничает. А нам ротный сказал, что мародёров кончать на месте, как бандюков. Он, мол, всё на себя возьмёт, в крайнем случае, на «духов» спишем.
– С этого места поподробнее, – напрягся комбат.
– Ну, стволы – вперёд, завалились в квартиру. Сразу по одному в комнаты и на кухню, как учили, нас как раз четверо было, – оживившись, продолжил Ара. – Я в зал залетел, а там трое мужиков по шкафам лазят. А на полу лежат двое, мужчина и женщина. И кровищи вокруг них – море!
– А в маленькой комнате… – попытался вставить слово стоявший рядом с Арой боец. «Из последнего призыва, Молодым кличут», – бросив на него взгляд, узнал солдата майор.
– Да погоди ты, дай всё по порядку рассказать! – оборвал зелёного салагу сержант и продолжил: – Один из мародёров потянулся к пистолету, тот на столе лежал. Я ждать не стал, хлопнул его и ещё одного, который слева стоял. Он так в шкаф и завалился, даже повернуться не успел. А третий шустрым оказался, выскользнул из комнаты, но до двери квартирной не добрался: на мои выстрелы из кухни дёрнулся Чахлый и навскидке кончил его в коридоре. В это время Молодой из дальней комнаты выскакивает. Глаза навыкате и орёт дурным голосом: «Сюда! Сюда!» Бросаемся за ним и охреневаем: в углу за шкафом сидят пацан с девчонкой, лет по восемь-девять им, не больше. Друг к другу прижались, даже не плачут, просто трясутся. И ни фига не соображают.
Ара глянул на Молодого, тот понял, что пришла его очередь.
– Я сначала их чуть не завалил, – торопливо начал боец. – В комнату вбежал – шорох за шкафом. Хотел пальнуть, хорошо, в последний момент увидел, что из-за угла маленькая сандалетка высунулась. Заглянул, а там они.
Молодой замолчал, смекнув, что о дальнейшем развитии событий лучше рассказывать сержанту. Молчал и комбат, переваривая услышанное. Затем достал пачку сигарет, выудил одну и, не закрывая, протянул Аре. Тот понял, что гроза миновала, кивнул в знак благодарности и, сделав затяжку, продолжил:
– Вытащили мы, значит, страдальцев из-за шкафа. Спрашивать их в тот момент о чём-либо было бесполезно. Оставили с ними Молодого, у него при себе всегда конфеты имеются, – заметив, что боец смутился, Ара дружески хлопнул его по спине. – Подумали, пусть он разговорит. Ну там, по голове погладит, успокоит и всё такое…
– С пацанёнком я тогда сразу контакт установил, а девчушка... – подумав, что слово опять перешло к нему, начал рассказывать о своих педагогических успехах Молодой. Не угадал.
– А сами прошли в большую комнату, чтобы всё посмотреть спокойно, – не обращая на него внимание, продолжал Ара. – Женщина и мужчина, лежавшие на полу, были мертвы. Мы карманы у них и у бандюков осмотрели, может, документы какие есть. Ничего не нашли. Если по лицам мародёров судить, двое были местными, один – славянской наружности.
Они, как в кино, расстелили на столе простыню и складывали на неё всё, что из шкафов выгребали. Сумки уже вещами заполнили. Нам надо было уходить оттуда. Дети уже в себя пришли, Макаренко наш постарался. – Ара уже с теплотой, без всякой иронии посмотрел на Молодого. Тот потупился и продолжал молчать. – В общем, детишек на руки – и в расположение. Дверь Чахлый привалил, чтобы трупы случайно никто не обнаружил. С ними решили потом разобраться.
– И как, разобрались? – Майор извлёк из пачки вторую сигарету и прикурил её от первой, вытянутой почти до фильтра. Сержант не расслышал или сделал вид, что не расслышал вопрос комбата.
– В роту проскользнули, пацана с девчушкой накормили. Потом санинструктора по-тихому вызвали, рассказали ему всё. Он им какие-то таблетки успокоительные сунул, так они после этого спали сутки, а потом ещё день ходили как чумные. Пока они дрыхли, мы думали, чего с ними дальше делать.
– И чего надумали?
Ара тяжело вздохнул.
– Чего молчишь? Где дети?
Сержант, продолжая молчать, перевёл взгляд с комбата на сторожку. Майор, всё ещё боясь поверить в свою догадку, сглотнул слюну.
– Мы же за это время несколько раз меняли расположение. Вы что, их с собой таскали?.. И вообще, почему я узнаю об этом только сейчас? – Комбат чувствовал, что опять начинает закипать.
– Так вы бы их сразу на фильтропункт определили. А там разговор короткий – рассуют по детским домам и всё.
Майор подумал, что сержант прав: узнай он о сиротах два месяца назад, когда батальон не знал ни сна, ни роздыха, обязательно избавился бы от такой обузы. Тут своих бы бойцов сберечь, не то, что о найдёнышах думать.
– Ладно, показывайте этих сына и дочь батальона, – проворчал он, меняя гнев на милость.
Сделав несколько шагов к сторожке, Молодой повернулся к комбату.
– Товарищ майор, разрешите, я первым зайду, подготовлю их. А то испугаются незнакомого человека, они ведь до сих пор только с нами общались.
Комбат махнул рукой, соглашаясь с доводами солдата. Как только Молодой скрылся за дверью, майор сжал плечо сержанта.
– С трупами что?
– На следующий день вернулись в квартиру, автоматные гильзы собрали, пистолет не трогали. Детские вещи взяли, этим на сменку. Когда назад шли, на ближайшем КПП милицейским сообщили, что по такому-то адресу во время поиска обнаружили пять тел. Скорее всего, нападение с целью грабежа. Кто мы, из какой части, не называли. Всё, больше в том доме никто из наших не был.
Комбат прикинул: два месяца ни милиция, ни прокурорские их не тревожили. И то, мало ли в разрушенном городе по квартирам неопознанных тел...
Из двери высунулась голова Молодого.
– Можно.
Майор зашёл в дальнюю комнатушку. На деревянных нарах, покрытых несколькими коврами, сидели, прижавшись друг к другу, ребятишки и смотрели на нового человека. Страха в их глазёнках не было, лишь детский интерес.
Шадрин подошёл ближе, погладил девчушку по голове. Что-то надо было сказать.
– Как зовут? Не обижают? Ничего не болит? Есть хотите?
На этом знакомство закончилось. Почувствовав, что к горлу предательски подкатывает комок, майор поспешил на свежий воздух. Сержант не отставал. А Молодой задержался у детишек.
– Он у них вместо няньки. Догонит, – попытался оправдать его Ара, перехватив недовольный взгляд майора.
– Вы вот что, – комбат резко остановился. Грозненские сироты продолжали стоять у него перед глазами, а мозг совсем некстати извлекал из подсознания картинки с собственными детьми. Их у Шадрина тоже было двое. – Отведите их к старшине, пусть накормит и место найдёт, чтоб могли спать в нормальных условиях. Как поедят, приведите ко мне, я у них ещё кое-что уточню.
Из дальнейшего разговора с найдёнышами майор выяснил, что кроме отца с матерью другой родни в Грозном у них не было. Когда начались бои, родители из города уезжать не стали, надеясь, очевидно, переждать лихие времена. От войны их дом не пострадал, но беда всё же пришла в семью.
Мальчишка помнил, как папа пошёл открывать дверь, велев ему увести сестру в родительскую спальню. Потом в зале началась возня, закричала мама. Лишь только за дверью раздался первый выстрел, брат схватил сестру и вместе с ней забился в угол между стеной и шкафом. Последнее, что дети отчётливо слышали – два выстрела, которыми, очевидно, бандиты добивали их отца и мать. Потом мальчонка ничего не помнил до того мгновения, как вбежавший в комнату солдат сначала направил на них автомат, а потом угощал конфетами и гладил по головам.
Слушая рассказ о том, как приёмыши два месяца жили в его батальоне, стараясь не попадаться на глаза «ужасно строгому начальнику», то есть ему, Шадрин пытался придумать, как быть дальше. Таскать их с собой по военным дорогам он не мог. Отдавать на фильтрационный пункт тоже не хотелось. Сержант был абсолютно прав: в этом случае брата с сестрой определили бы в детский дом, и хорошо, если в один и тот же.
Решение подсказал Молодой, вспомнив, что видел в карманах сумок с детскими вещами, прихваченными из разорённой бандитами квартиры, какие-то визитки.
– Может, там есть адреса или телефоны родственников. Или хотя бы тех, кто знал родителей этих бедолаг? – переминаясь с ноги на ногу, робко сказал боец. И майор, похвалив его за сообразительность, распорядился принести ему эти визитки.
Выбор был невелик. Из трёх фамилий лишь одна оказалась знакома мальчишке. Это был его дядя, живущий, судя по адресу, в Башкирии. Шадрин вздохнул с облегчением.
Во время первой же поездки в штаб группировки комбат прихватил визитку с собой. Начальник разведки, которому майор в общих чертах рассказал о найдёнышах, нелегально проживающих у него в батальоне, тут же протянул Шадрину трубку: «Звони!»
Житель Башкирии воспринял сообщённые ему новости близко к сердцу: сначала долго и эмоционально сокрушался по поводу гибели брата и его жены, потом также долго и от всей души, как показалось Шадрину, радовался спасению племянников. В конце концов решили, что он приедет в Моздок, а военные доставят туда же ребятишек. Договорились о дне и месте встречи. Комбат тогда же, пользуясь случаем, добился разрешения о досрочном увольнении в запас для сержанта, поскольку собирался именно ему поручить доставку малышей и передачу их родственнику. В общем, всё складывалось как нельзя лучше.
После возвращения Шадрина в батальон начались сборы. Пустили по кругу шапку и собрали кое-какую сумму денег, чтобы Ара смог перемещаться городским транспортом и нормально кормить ребят в дороге.
Самым тяжёлым оказалось уговорить детвору уехать. Своего дальнего родственника они толком не знали, никогда не видели, в гостях у него не были. Соответственно, не имели ни малейшего понятия, чего от него ожидать. А в батальоне, где каждый старался их приласкать и угостить чем-нибудь вкусным, особенно после того, как комбат перевёл найдёнышей на легальное положение, они уже были своими, считали себя частью большой и дружной семьи.
Дело дошло до слёз и рёва в голос. Разведчики, не терявшиеся в самых сложных боевых ситуациях, находились в замешательстве: таких задачек им решать ещё не приходилось.
Выход, как это ни странно, нашёл опять Молодой. Он, вытирая своим любимцам слёзы, объяснил ребятишкам, что все солдаты, которых они уже знают и любят, тоже скоро разъедутся по домам, и брату с сестрой придётся привыкать к новым. Это подействовало.
Когда Ара с ребятишками покидал расположение батальона, их вышли провожать почти все, свободные от службы. Прощание постарались не затягивать, чтобы детвора опять не пустила слезу.
Жизнь шла своим чередом. Батальон Шадрина продолжал делать свою работу, ту, что положена на войне разведчикам.
В конце года майор получил Золотую Звезду Героя России, в следующем ушёл на повышение.
А ещё через какое-то время был переведён во внутренние войска.
Ведено, 2006 год
– Здравия желаю, товарищ генерал! – старлей вытянулся перед инспектирующим отряд заместителем командующего округом, молодцевато вскинул руку к берету. Генерал на ходу ответил на приветствие, потом замедлил шаг и обернулся к офицеру, лицо которого показалось ему знакомым.
– Не узнаёте, товарищ генерал?
– Пока не очень. Напомните, где встречались.
– Март девяносто пятого, Грозный. Вы двух своих бойцов мародёрами посчитали. – Лицо офицера расплылось в лукавой улыбке.
Генерал не верил глазам: перед ним стоял возмужавший и заматеревший... Молодой!
– Ты?! Вот это встреча. Из нашего разведбата ещё кого встречал?
– Недавно виделись с Арой, приезжал ко мне в гости. Дети у него уже взрослые, мальчишка с него ростом, а дочка такой красавицей стала.
– Почему взрослые? Когда успел? Лет-то всего ничего прошло. Он что, до призыва успел отцом стать?
– Да нет... А вы разве не знаете?
– Чего я опять не знаю про детей? – Генерал улыбнулся, вспоминая обстоятельства, при которых познакомился с Молодым. И тут же стал серьёзным.
– Да нет... Быть того не может. Или... Я правильно думаю?
– Так точно товарищ генерал! Не приехал тогда их дядя в Моздок. Ара три дня его дожидался, через военного коменданта несколько раз пытался с ним связаться, но так и не смог. Потом рукой махнул и увёз ребятишек с собой. Домой приехал и матери прямо с порога: принимай, мол, пополнение, это мои дети. А через какое-то время и документы на усыновление оформил...
Вадим Белоуглов
Визитная карточка
Вадим Борисович Белолугов родился в апреле 1963 года в посёлке Вахрушево Паронайского района Сахалинской области. После службы в армии в 1991-м с отличием окончил исторический факультет Уральского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета имени А.М. Горького. Несколько лет работал учителем истории и директором школы в Крымской АССР.
С 1985 по 2015 год в качестве внештатного корреспондента сотрудничал с несколькими газетами и телекомпаниями на Урале, в Ростове-на-Дону, Дагестане и Чеченской Республике. Заслуженный работник культуры Республики Южная Осетия. Награждён знаком внутренних войск МВД России «За отличие в службе» II-й степени.
C июня 2014 года работает заведующим библиотекой екатеринбургского военного клинического госпиталя войск национальной гвардии Российской Федерации.
Майор Роман Шадрин
Генерал-майор Роман Шадрин
От курсанта - до генерала
